Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)

Снова оказавшись наедине с собой, ведьмак облегчённо вздохнул, и вышел из лоджии в сад. Тихий ветерок шевелил траву и листья на деревьях и кустах, и разносил по округе пьянящий аромат цветущей вишни. Мужчина потянул запах носом, и прикрыл глаза. Показалось, что это не воздух такой, а Мисселина стояла рядом. Это её волосы, вьющиеся от ветра, падают на её плечи и спины, скрытые белой рубашкой. Это её руки лежат на его лице, чуть подрагивая, но не отпуская. Это всё она.

Хватит думать о ней, одёрнул себя Эскель. Хотел о ней не думать, но не мог. И всё равно злился - на себя, на неё… впервые злился в равной степени. Ещё никогда не чувствовал себя так жалко, как сейчас, когда старался подступиться к ней, разыгрывал джентльмена… Но она - боже! - она всегда уходила, разворачиваясь на каблуках и делая вид, что не слышит его голоса. И Эскель знал, что по-настоящему она не зла уже давно, её гнев выгорел… Однако она продолжает упорно делать вид, что не хочет его видеть. Гордая!

Но по сути, не одна Мисселина страдает этим пороком. Эскель знал по себе. Хотя где-то в глубине души и скакало это неприятное осознание того, что вина за ту ночь лежит только на нём, ведьмак не собирался признавать этого. Знал, но отказывался принять свой косяк.

Покачав головой, мужчина продолжил идти всё глубже в сад, и всё ближе к стене, окружавшей храмовый комплекс. Признаться, планировка грандиозных террас и садов на небольшом, но высоком холме в центре города была удачной. Ёмкость, удобство - возможно, это было то, чего не хватало огромному Каэр Морхену. А какой вид открывался с верхних ярусов на город и лес вокруг!

Эскель шёл по узкой, едва заметной тропинке сквозь вишнёвый сад. Он не ошибся - вишня почти отцвела, распустив свои белые цветы донельзя пышно. Скоро они исчезнут, пронеслось в голове ведьмака, и монахини нагрянут сюда с корзинками всем скопом. Но пока здесь было пустынно. Абсолютная тишина, которую нарушал только шелест листвы и голоса птиц.

Когда мужчина подошёл ближе к краю террасы, оказалось, что не один он пришёл сюда ранним утром. Мисселина стояла лицом к городу за стеной, рассматривая пейзаж. Босые ноги её утопали в изумрудной траве, время от времени напрягаясь от утренней прохлады. Ветер шевелил её длинную белую рубашку, доходящую до колен девушки, и Эскель тут же обратил внимание на голени последней - пара ссадин осталась, да и некоторые несколько уже пожелтевших синяков почти сошло. Сердце ведьмака неприятно кольнуло.

Мисселина обернулась, почувствовав присутствие за спиной. Она тихо вздохнула, развернулась, и посмотрела на Эскеля прямо, почти что с вызовом. Губы девушки были сжаты в тонкую линию, а руки сжимали рукава рубашки. Поведя плечом, ведьмак облокотился на рядом стоящее дерево, не разрывая с ней зрительного контакта.

— Я хочу поговорить, — голос Мисселины звучал холодно, приглушенно и даже чересчур сдержанно. В ответ Эскель пожал плечами, скрестив руки на груди.

— Разве? — фыркнул он. — Не думаю.

— Почему?

— Вряд ли хочешь. После того, как бегала от меня всё это время, — ответил Эскель. Жестоко. Мисселина поджала губы ещё сильнее. — И потом, я всё ещё помню…

— Я правда наговорила тебе… гадостей, — ответила девушка сухо.

— Ты наорала на меня, — напомнил ведьмак.

— Как ты хотел, чтобы я реагировала? — бросила вдруг Мисселина. Девушка фыркнула, и всплеснула ладонями. — Хотя неважно! Разговор окончен!

Она быстро направилась прочь, горя гневом и желанием деться куда-то подальше. Но не успела - Эскель резко поймал её за локоть. Остановил. Посмотрел сверху вниз в её искрящиеся обидой и напряжением глаза. Мисселина отвела взгляд, дёрнулась, и ведьмак сжал пальцы на её руке чуть сильнее - достаточно, чтобы не дать уйти. Но в то же время он был осторожен. Не хотел нанести ей даже малейший вред.

— Дай мне уйти, — тихо сказала она. Скажи она чуть громче, это бы прозвучало как приказ.

— Нет, — Эскель продолжал смотреть на её лицо, бледное от эмоций, наполняющих её. — Договорим.

— С чего бы? — голос девушки сочился ядом. — Думается, ты не хотел говорить. Если так, то пусти.

Эскель промолчал, но руку Мисселины не отпустил. Не желал отпускать её вообще. А она не хотела уходить. Ведьмак знал это, потому что знал её - эти ступни, пока не готовые сделать шаг прочь, руки, безвольно повисшие, и дрожащие пальцы. Тело Мисселины говорило за неё и было честнее, чем её слова. Поэтому Эскель, отпустив локоть девушки, переместил свои пальцы на её подбородок. Мисселина вздрогнула он пронзившей её вибрации и, наконец, подняла глаза, и снова посмотрела на него.

Молча изучая её голубые глаза, Эскель видел там всё, что она хотела бы сказать. Видел, что она правда не злилась, даже жалела о том, что так вспыхнула в тот день. Ещё Мисселина жалела о том, что избегала его всё это время, и корила саму себя за это. Лишь гордость не позволяла это произнести это вслух.

Однако он всё понимал, не нуждаясь в словах. И понимал, что гордость уже никому из них не выиграет время. Как бы там ни было, они виноваты друг перед другом в равной степени, вдруг осознал Эскель.