Какая ведьма?/Which Witch? (СИ)

Дрожащими руками, взяв его, девушка вдохнула его запах. Клубника и розовое вино – так пахла Трисс Меригольд. И Мисселина вновь перенеслась в те дни, когда ей было шестнадцать, она только начинала учиться ведьмачьему делу, и когда она познакомилась с Трисс. Можно сказать, Четырнадцатая с Холма была первой чародейкой, которую Мисселина встретила в уже осознанном возрасте – тётя была не в счёт. И, как бы там ни было, а Трисс Меригольд действительно произвела на девушку сильное впечатление. Конечно же, двоякое.

Сначала Мисселина металась в своём мнении о Меригольд туда-сюда: то она не любила Трисс, то устраивала с ней камерные заговоры против Весемира и Ламберта. Но до сих пор она не могла прийти к единой, непоколебимой точке зрения: как же она всё-таки относится к Трисс?

Ответ она, естественно, знала. Знала, что скучает по Четырнадцатой. До чёртиков скучает.

Тяжело вздохнув, Мисселина сложила платье к другим вещам. Пока что она не была уверена, что стоит его надевать. Вместо этого девушка надела рубашку брата, сменные штаны, что оказались чуть ли не на дне бездонной сумочки. Затянув поверх рубашки корсет, Мисселина вышла из комнаты и направилась вниз, в главный зал.

Как и накануне вечером, в самом большом помещении заезда было людно: одни пьянствовали, хотя за окном было только утро, другие болтали о погоде и городской жизни, меняя зал шагами. Несколько краснолюдов, сбившись в кучку в углу, играли в Гвинт, время от времени громко ругаясь. Сам же хозяин заведения задумчиво играл на лютне, устремив взгляд в никуда. Но завидев Мисселину, Лютик тут же изменился в лице.

Улыбнувшись и вскочив со своего места, бард направился к ведьмачке.

— Доброе утро, душа моя! — воскликнул Лютик, на что Мисселина мягко улыбнулась.

— Здравствуй, — девушка оглянулась. — У тебя здесь очень мило, между прочим.

— Конечно же! Но знала бы ты, что тут было до меня… Святой Лебёда! — фыркнул бард, и, подозвав ведьмачку к своему предыдущему месту, провёл её туда. Сев за стол, поэт подсунул к девушке тарелку с яичницей и кружку эля. — Скажу тебе честно: здесь была дыра.

— В каком смысле? — поперхнулась яйцом Мисселина. Лютик вздохнул и махнул рукой.

— Голые стены, мерзкие бани да пара кроватей. И всё! Это всё, что я выиграл. Кошмар, не так ли?

— Точнее и не скажешь, — кивнула Мисселина, думая, что здесь подошло бы иное, более крепкое словцо. Тем нее менее, девушка тряхнула головой и принялась разрезать яичницу на кусочки. — И… как… точнее, где ты взял деньги на… это? — вздохнула девушка, указав на убранство зала. В ответ Лютик рассмеялся, и кивнул.

— Хорошая постановка вопроса. Да, мне помогла одна моя хорошая знакомая. Милая дамочка, хочу тебе сказать…

— Как её зовут?

— Почём мне знать? — рассмеялся бард так, словно бы это была шутка, а ведьмачка недоумённо покачала головой.

— Серьёзно? Богачка? На одну ночь? — Лютик утвердительно кивнул, мол, всё так и было. — И это всё, что ты помнишь?

— Помню ещё, что её платье всё ещё у меня.

— А… боже… что она тогда одела, когда ушла? — скривилась Мисселина. Бард повёл плечом.

— Улыбку.

Несколько мгновений девушка всматривалась в глаза поэта, пока тот всеми силами старался держать на лице серьёзное выражение. Конечно же, это у него плохо выходило, и Лютик уже через силу душил смех. Мисселина же покачала головой, возвращаясь к завтраку как ни в чём ни бывало.

— Ты не умеешь врать, Лютик.

— Тебе кажется, — тихо посмеялся бард. — Зато шучу хорошо.

— Этого у тебя не отнять, — улыбнулась в ответ Мисселина.

Быстро покончив с завтраком, девушка отодвинула тарелку в сторону, и слегка наклонилась к Лютику. Поэт, до этого глядевший куда-то в угол, снова обратил свой взгляд на ведьмачку. Та сложила руки на столе, и немного задумалась. О чём-то таком она хотела спросить, что беспокоит её ещё со вчерашнего вечера, но так или иначе теряется среди разных мыслей, роящихся в голове. Однако вопрос был важным, и отчасти сложным, девушка решила продвигаться к ответу понемногу, маленькими шажками.

— Послушай, Лютик, в Оксенфурте в последнее время появлялись чудовища?

— Дай подумать, — бард немного задумался. — Утопцы? Их подозрительно мало. Сами же от жары и дохнут.

— А кроме утопцев? — прищурилась девушка, на что поэт только развёл руками.

— Если бы знал, сказал бы. А я бы точно знал.

— Если бы, да кабы… — фыркнула Мисселина и нахмурилась. Она была раздосадована и недовольна. Но больше всего - взволнована. Утопцы - не хитрое и не новое дело для грязных городских каналов и катакомб, что лежали под землёй и мало кого беспокоили. Эскель бы туда точно не полез, знала Мисселина.

Она действительно волновалась. И от глаз Лютика это не укрылось.

— Кстати, вчера какая-то дамочка к твоему ведьмаку подходила, — девушка с надеждой взглянула на барда. — Я не слышал, что именно она хотела устранить, но точно знаю, куда ушёл Эскель.

— Говори, — полушёпотом-полумольбой произнесла Мисселина, чувствуя, как напрягаются готовые пуститься к ведьмаку изо всех сил ноги.

— В порт. Там, где трущобы всякие… гиблое место.