Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Годовой цикл

Все участники — старики, женщины и мужчины, молодежь, дети — размещались в юрте в определенном порядке. В северной ее части, противоположной входу (хоймор), сидели старики и почетные гости. Во главе стола — главный распорядитель найра. Это мог быть хозяин юрты или почетный гость — уважаемый старый человек, наконец, просто остроумный и веселый мужчина, способный и за порядком следить, и вовремя пошутить. По правую руку от него сидели все остальные мужчины: поближе к нему — пожилые, далее — средних лет, совсем у двери — молодежь. По левую руку от него точно в таком же порядке размещались женщины; маленькие дети рядом со своими мамами, подростки — у самых дверей. В таком размещении участников найра мы видим проявление древнейшей бинарной оппозиции: правое (мужское) — левое (женское), универсальной и основополагающей почти для всех культур мира.

Все участники найра сидели лицом к центру юрты, подложив под себя одну ногу и выставив перед собой колено другой. Мужчины на мужской стороне юрты сидели на левой ноге, выставив перед собой правую, а женщины на женской стороне юрты сидели на правой ноге, выставив перед собой левую. Это одна из самых распространенных традиционных поз у монголов: она и праздничная, и будничная, и мужская, и женская, так можно сидеть в юрте, и за ее пределами, в степи и на окраинах городов. По-монгольски она называется

бохирч суух («сидеть согнув ноги») [Жуковская, 1983, с. 64].

Все участники найра должны быть аккуратно одеты: пуговицы застегнуты, обшлага рукавов подвернуты, шапки у мужчин надеты ровно, а не набекрень, косынки у женщин аккуратно подвязаны. Специальной праздничной одежды для таких случаев не существовало — просто старались надеть дээл какой-либо яркой расцветки. Праздничная аккуратность в одежде, противопоставленная обычной будничной вольности, и была главным элементом, который отличал будни от праздника в сфере одежды.

Разговаривать с соседями, входить или выходить из юрты без разрешены главного распорядителя найра

запрещалось.

Нарушение каждого из перечисленных четырех правил каралось штрафом: большой пиалой кумыса, маленькой пиалой молочной водки или исполнением песни, причем далеко не всякой, а традиционной — протяжной, лирической (уртын дуу) [Жуковская, 1979, с. 58].

После главного распорядителя самой важной фигурой найра был виночерпий, человек, разливавший водку или кумыс в пиалы присутствующих. Приняв от каждого пиалу обеими руками, он наполнял ее напитком и возвращал также обеими руками либо одной правой, поддерживая при этом левой рукой локоть правой. Это традиционный жест гостеприимства в монгольском обществе. Правая рука всегда осмыслялась как «рука благодати» (хишигтэй гар), только ею можно было вручать подарок, отдавать что-либо на сторону и вообще совершать какие-либо значимые жесты.

Найр начинался с того, что кто-либо из гостей произносил речитативом благопожелание, посвященное тому событию, которое собрало всех вместе, а также хозяевам, в юрте которых все это происходило, и сразу же устанавливалась атмосфера общего оживления и веселья. Питье и еда чередовались с пением. Иногда это продолжалось всю ночь до утра.

Любопытны способы обращения с пьяными во время таких сборищ. Если кто-то упивался допьяна, не слушал распорядителя, мешал всем остальным и вообще всячески нарушал праздничный этикет, его поначалу пытались урезонить, уложить спать где-либо в соседней юрте или отправить домой, вставив ноги в стремя и усадив в седло. И если всадник уже не соображал ничего, то конь безошибочно доставлял своего хозяина в его собственную юрту. Если же это не удавалось, нарушителя порядка закатывали в рулон войлока и поливали водой до тех пор, пока не наступало отрезвление, после чего распорядитель делал ему внушение и отсылал домой [Жуковская, 1983, с. 72–73]. Так поступали со «своими».

Но если напивался «чужой», т. е. гость, то это считалось хорошим признаком. Еще в начале XIII в. китайский посол Чжао Хун писал в «Полном описании монголо-татар»: «Всякий раз, когда [татары] видят, что чужеземный гость, напившись, шумит, нарушает этикет либо его рвет или [он] уснул, они бывают очень довольны и говорят: „Раз гость напился, то, значит, [он] с нами душа в душу!“» [Полное описание, 1975, с. 83].

Найры проходили весело. Это были часы отдыха в разгар рабочей страды. Песни, шутки, гулянья — вот их основные черты. Они заканчивались, и опять наступало затишье, начинались хозяйственные будни в ритме, характерном для кочевого скотоводческого уклада. Но какое-то время спустя эта тишина опять взрывалась безудержно веселым праздником найром

.

В преддверии нового года

Праздничные найры завершали осенне-зимний период годичного цикла. Приближалось начало нового календарного года.

С праздника Цагаан сар, отмечавшегося в новолуние 1-го месяца, начинался очередной календарный год, весна, первый месяц весенне-летнего сезона.