Калёные тропы

Митька Лопатин ехал на своем обычном месте позади Ступака и думал о том, что еще немного — и он увидит родные места. Все эти дни Конная армия с жестокими боями шла по Донбассу, и он почти не смыкал глаз, находясь то в разведке, то участвуя в боях вместе с полком. Сейчас, пользуясь тем, что бригада шла шагом, он дремал, сутулясь в седле.

Начинало светать. Впереди на сероватом фоне восхода чернели высокие трубы поселка, сожженного орудийным огнем.

Митька вздрогнул и выпрямился.

Позади себя он услышал знакомый сипловатый голос Меркулова.

— Есть у них, понимаешь, один капитан. Туркул фамилия, — говорил Меркулов, покашливая. — С ученой собакой ходит. Ребята сказывали: страшила, каких свет не видывал. Глаза кровью налитые, ажник пламя горят. Шерсть дыбом… Ну, и как Туркул какого из наших в плен поймает, так зараз голым разденет и к дереву либо к столбу привяжет, а сам на собаку: «Бери!» Ну, а та, значит, терзает его.

— За горло? — спросил другой голос.

— Добро бы… Она у него так уже приученная… Очень я желаю энтого капитана поймать, — сказал Меркулов зловеще.

Полк втягивался в поселок. По обе стороны дороги дымились развалины.

— Гляди, еще висят! — показал Меркулов.

Вправо на перекладине от качелей висело несколько трупов, по виду шахтеры.

Вдали раскатился одинокий выстрел. Лошади встрепенулись, запряли ушами.

Колонна взяла рысью. По земле покатился быстрый конский топот.

Ступак повернулся в седле и подал команду:

— Лопатин! Федоренко! Сменить головной дозор!

Митька снял с плеча винтовку и, толкнув лошадь, поднял в галоп.

Близ поселковой рощи шумела толпа. Со всех сторон подбегали все новые люди. В толпе виднелись засаленные фуражки, шапки шахтеров. Слышались говор и крики. Возбужденно размахивая руками, люди смотрели в степь, где за косой сеткой летящего снега виднелись какие-то всадники.

— Наши! Наши идут!

— Дождались, ребята, ура!

— Гляди, гляди, едут!

— Наши? А может, не наши? — прижмуривая подслеповатые глаза, опасливо говорил старый шахтер с колючими усами. — Гляди, сынки, чтоб плохо не вышло.

— Да нет, дедуся, верно ведь наши! — радостно вскрикнула стоявшая рядом с ним румяная девушка. — Вон и шапки-то другие.

Вблизи послышался быстрый конский топот. Из-за крайнего дома во весь мах выскочили один за другим два всадника. Передний, молодой, с вихрами из-под рыжей кубанки, лихо подскакал к радостно гудевшей толпе и, с ходу остановив запотевшую лошадь, весело крикнул:

— Здорово, братва!.. Ну, вот и мы!

Громовой крик «ура» потряс воздух. Тучи галок взвились над рощей, кружась, стремительно понеслись на ту сторону поселка.

Митька оглянулся. Взвод рысью втягивался в улицу. Впереди взвода отчетливо желтели усы Ступака.

Бойцы спешивались. Народ надвинулся, обступил их плотной стеной.

— Товарищи… милые… Спасители наши…

Старый шахтер, взяв обеими руками Митьку за плечи, с силой тянул его к себе. Митька сразу не понял, зачем, и, только ощутив на губах прикосновение колючих усов, почувствовал, как сердце у него словно оборвалось и полетело куда-то…

Плача и смеясь, горняки обнимали буденновцев…

— Сынок, а сынок! — теребила Митьку старушка с кошолкой. — На-ка вот, возьми пирожка, — говорила она, дотрагиваясь до него иссохшей рукой. — Вкусный, попробуй да возьми прозапас.

Митька улыбался растерянной ребячьей улыбкой.

— Спасибо, мамаша. Ну, куда я с пирогами!

А с другой стороны чьи-то руки уже протягивали ему кувшин молока.

«Вот народ! — думал Митька. — У самих есть нечего, а последнее отдают».

— Слышь, сынок, бери табачку, — предлагал старый шахтер, подавая ему полный кисет. — Сам садил. Крепкий. Продерет по самые шпоры… Да нет, нет, весь бери. У меня много, — говорил он, видя, что Митька берет на закурку.

Внезапно в толпе произошло движение. Здоровенный парень в шахтерской блузе, сидя на небольшом пузатом коньке и доставая длинными ногами почти до земли, пробивался к бойцам.

— Эй, братва! — кричал он. — Где тут принимают в буденную армию?

— А ты кто таков? — спросил Ступак, глядя на парня, который, сидя на подушке вместо седла и вдев ноги в веревочные стремена, норовил пробраться к нему.

— Коногоны мы, товарищ. На шахте работали.

— И много вас?

— Много… — парень повернулся и показал рукой в сторону поселка.

Оттуда, болтая руками и ногами, подъезжали всадники.

— Ну, так становитесь, ребятки, к сторонке, — спокойно распорядился Ступак. — Начальство вот приедет, разберется.

Шахтеры подъезжали, спешивались и отводили лошадей с дороги, по которой непрерывным потоком шла конница.

— Что за войско? — вдруг раздался над Ступаком молодой знакомый голос.

Взводный оглянулся. Около него, с любопытством поглядывая на шахтеров, остановились Буденный и Ворошилов.

— Разрешите доложить, товарищ командующий, — взводный вытянулся и отчетливым движением старого служаки приложил руку к косматой папахе. — Вот эти ребята желают до нас поступить.

— Ну что ж, это хорошо, — сказал Семен Михайлович, переглянувшись с Ворошиловым.

Он спешился, передал лошадь Феде и, размяв затекшие ноги, подошел к притихшим шахтерам, которые во все глаза смотрели на него.