Каллиграфия

Тогда Кимура полюбопытствовал всё с той же недоступной своей высоты, сколько они насобирали, чтобы в ответ выслушать сбивчивую реплику итальянца о том, что они, вообще-то, за срезание грибов еще не брались, а в кустах задержались из-за жука, который рыл себе убежище в лесной подстилке. Но Кристиан, нисколько не смягчась, произнес фразу, которая моментально воскресила в душе Франческо все прежние его страхи и опасения, неразрывно связанные у него с учебными буднями в Академии Деви:

— Молодой человек, проследуйте за мной, у меня к вам разговор.

— Где-то я уже это слышал, — буркнул в сторону Росси и угрюмо поплелся за профессором.

Извинительно улыбнувшись и отряхнув с колен иголки, Джейн предстала перед Джулией в несколько потрепанном виде.

— Представляешь, выволок меня за ограду лишь затем, чтобы за вами пошпионить!

— Он неисправим! — со смехом воскликнула Венто. — Но ты уж постарайся, подруга, его отвадить. Подглядывать в замочную скважину дело недостойное.

Джейн вздохнула, и в сокрушенном вздохе ее всякий усмотрел бы многое множество безрезультатных попыток привить сердечному своему другу должные качества.

— Может, он и дуралей, каких мало, может, и не славится утонченными манерами, но в затаенных глубинах его существа, я верю, теплится искорка, которую если раздуть, непременно зажжется пламя.

— Теперь, когда он в надежных руках, из него действительно выйдет толк, — кивнула Джулия. — Он как слепок из податливой глины.

— Ага, из очень вредной глины, которая мнется, как ей заблагорассудится. А как у вас… с синьором Кимура? — опасливо полюбопытствовала та.

— Прежде я не встречала никого, кто был бы мне столь близок по духу, — с чувством отозвалась Джулия.

Сама не ведая почему, Джейн вдруг завела речь о Люси, упомянув, что у нее-то, у белокурой, шансов не было никогда.

— Слишком уж она импульсивна и непоследовательна… Вылитая ты! — добавила англичанка, посмеявшись над противоречивостью собственных рассуждений.

* * *

А Люси, пошатавшись по острову Авго да хорошенько пораздумав над дилеммой — завладеть ли ей немедленно документами покойного Актеона или же попытать счастья у дверей в сокровищницу Дезастро, — остановилась, в итоге, на мысли, что Моррис и сам с великою охотой поделился бы с нею награбленным добром. А поскольку он в данную минуту занят щепетильным вопросом, как бы объявить своей банде, что она уж больше не банда, драгоценности переходят в ее непосредственное распоряжение. Так полагала она, проплывая по анфиладам, где, за арками, одни агенты Морриса миролюбиво играли в трик-трак или мафию, другие хлестали пиво из огромных кружек, а третьи, на которых излучение Джулии не подействовало, грызлись из-за какой-нибудь глупости. Придерживалась прежней идеи, пока шагала по сырым коридорам подземелья, где, оправляясь после удара Клеопатры, плутал полубезжизненный Туоно. Нимало не усомнилась в своих правах на неправедное богатство, представ перед неохраняемою «пещерой сорока разбойников», и, предвкушая сладость удачи, полезла в карман за отмычкой, как вдруг из дверей вышеупомянутой пещеры, утробно хохоча, вылетел пулей субъект с туго набитым за спиною мешком. От неожиданности Люси посторонилась, но очень скоро пожалела, что не бросилась этому сумасшедшему поперек дороги. Больно уж знакомым показалось лицо его в неверном свете керосиновых ламп. И уносил он, вероятнее всего, те сокровища, на какие претендовала она.

Федерико — а драгоценностями завладел именно он — лишь слегка вздрогнул, когда знаменитый кинжал Люси воткнулся в мешковину где-то на уровне лопаток, тогда как целилась она воришке в шею.

«И вновь удача!» — подумал он, выбегая на вольный простор острова Авго. Убежище рядом с мусорной кучей да неаппетитные отбросы вместо обедов и ужинов — это всё-таки не номер люкс, а наблюдать, когда над тобою вьются полчища мух, — вещь из малоприятных. Но, тем не менее, Федерико вовремя почуял перемену погоды в Моррисовой берлоге, куда и поспешил со всех ног, едва забрезжила заря. Он был в восторге от собственной находчивости и смекалки и, мчась теперь к припрятанной в кустах лодчонке, мысленно поздравлял себя с победой. Жалел же лишь о том, что, по неразумию, отдал бриллиант кузине, тогда как мог зарыть его в каком-нибудь секретном месте, чтобы впоследствии, когда Моррис удалится от дел, выручить за него весьма приличные деньги. Но кто ж знал, что Дезастро сложит с себя полномочия столь скоро?!