Камея из Ватикана

– Кальцо абручальный патерялся, – продолжал дядя Арсен. – Мой кальцо, в каробка был. Маринэ, жену, так с кальцом и харанили, нэльзя было снять, раздавыло ее савсем. Плита бетонный на нее упал, когда зэмлэтрясение прышел.

И тут сапожник заплакал.

Он не изменился в лице. Он сидел по-прежнему спокойно, только из глаз у него падали крупные слезы – на руки, на скатерть.

У Тонечки глаза тоже моментально налились слезами.

Саша резко встала, вышла на кухню и вернулась с рулоном бумажных полотенец. Тонечка оторвала кусок и утерла лицо. И сунула салфетку в руку дяди Арсена.

– Когда потерялось кольцо? – спросил Федор.

– Нэ знаю, сына. – Сапожник громко высморкался в салфетку. – Только я пасматрэл, нэту! Я думал, Маринэ прышла и забрала кальцо, ждет она мэня, к свадьбе готовытся, видно.

– Какой-то ужас, – пробормотала Тонечка, и Федор сказал ей:

– Тихо.

И она замолчала.

Молчали все, только было слышно, как Родион перед крыльцом тюкает полено, чтоб наколоть лучинок для самовара.

– Этим все объясняется, – в конце концов сказал Федор.

– Не все, но многое, – вставила Тонечка.

– Двое бандитов в масках ходят по людям, говорят, что они волонтеры и должны взять кровь на вирус. Они делают укол, очевидно снотворное, потом спокойно ищут ценности.

– Их пускают, – подхватила Тонечка, – потому что по телевизору все время говорят и про волонтеров, и про вирус! Лиц не разглядеть, отпечатков тоже никаких – у них маски и перчатки. Идеальное преступление.

– Арсен Давидович остался жив, ему повезло. Моя тетя умерла, – продолжал Федор Петрович.

– Такой хароший женсчина, – посочувствовал сапожник. – Добрый, жалкий! Людэй жалэл!

– Завтра похороны, – сказал Федор буднично. – На кладбище возле храма. Приходите, Арсен Давидович.

– Как не прыйти, канешна прыду…

– Уже завтра? – машинально спросила Тонечка, и Федор кивнул.

– Как их найти? – спросила Саша. – Этих двоих? Кто это вообще может быть?

Тонечка задумчиво покачалась на стуле туда-сюда.

– Майор Мурзин утверждает, что преступность в последнее время выросла втрое, и хулиганят исключительно приезжие из Москвы.

– Тоня, мы не хулиганим! – перебила Саша. – А где тут другие приезжие?

– Ну, этого мы не знаем! Но нужно выяснить на всякий случай, кто из московских пережидает здесь карантин.

– Как это сделать?

– Пф-ф-ф! – фыркнула Тонечка. – Спросить у того же Мурзина! Он с удовольствием вывалит все местные сплетни, особенно про московских! Он любит заклеймить нас позором.

– Это уж точно, – согласилась Саша.

– Тоня! – закричал с улицы Родион. – Самовар готов! Заносить?

Тонечка вскочила:

– Самовар! А я еще со стола не убирала!

– Да мы сейчас быстро все уберем и накроем заново, – сказала Саша, составляя тарелки.

– Саш, свари лучше кофе дяде Арсену.

– Вай, харошый кофэ душу греет! Лида мэня кофе угащал!.. Про внук гаварыл! Хвалил! Такой внук, гаварыл, у меня, всэм на завысть! Тэбя хвалыл, сына!

– Да уж, – пробормотал Федор Батюшков. – Всем на зависть… Саша, давайте я кофе сварю. Я умею. В пустыне научился.

– Так вы не полярник? – удивилась Саша Шумакова.

Несмотря на трудные сегодняшние разговоры и завтрашние похороны, она была в необъяснимо прекрасном настроении. Ей хотелось разговаривать с ним – о чем угодно, варить вместе кофе, касаться его локтя своим, сидеть так, чтоб он был близко-близко и она слышала, как он дышит.

Он перехватил у нее тарелки и понес в раковину.

– Я не полярник, – сообщил он, оглядываясь на нее через плечо. – С чего вы взяли?

– Вы сказали, что ездите в экспедиции.

– Я антрополог, – сказал Федор Петрович. – Профессор антропологии. В экспедиции езжу в основном в пустыни. Я занимаюсь прежде всего палеоантропологией. Но и прочими курсами тоже, понемножку. Хотя это такой западный подход, объединять в антропологию все науки о человеке, включая археологию! А у нас и в Германии немного по-другому.

– Антрополог – это человек, который изучает черепа? – осведомилась Саша, и Федор усмехнулся.

– Вы попали в самую точку, – согласился он. – Человек с черепом – это или Гамлет, или антрополог.

– Вам… интересно?

– Очень интересно, – сказал Федор Петрович. – Вы не можете себе представить, до какой степени.

– Наверное, нет, не могу.

– А вам что интересно, Саша? – неожиданно спросил он и повернулся так, чтобы она смотрела ему в лицо.

Некоторое время она честно смотрела, а потом все же не выдержала и отвела глаза.

По правилам отводить глаза нельзя. По правилам нужно принять вызов и идти до конца.

– Мне интересна моя работа, – выговорила она. – Бизнес. Я хорошо в нем разбираюсь.

– О, это редкий дар, – сказал Федор Петрович совершенно серьезно. – Мало кто разбирается в бизнесе.

Она все же посмотрела на него – нет, не шутит, пожалуй.

Федор стал объяснять:

– Иллюзий-то много! Каждый менеджер средней руки уверен, что может управлять любым бизнесом, но это именно иллюзии. Вот сейчас карантин, и никто никому не нужен, предприятия закрыты. Очень быстро станет ясно, кто и что на самом деле умеет. Кто умеет, тот выживет. Остальные погибнут.

– Что вы говорите!