Камень, брошенный богом

— Мне передали, вы сеньор Гонзаго, просите аудиенции, — он был так же не весел, как и при прощании с Малиньи. Чело настоятеля морщинили грустные размышления. — Чем могу быть полезен?

— Ваше Преподобие, — с официальной сухостью начал я. — Нам необходимо побеседовать, дабы решить одну маленькую проблему.

— Какую именно? — немного оживился аббат.

— Мне нужен мэтр Букке, — заявил я.

Аббат рассеяно пожал плечами в знак того, что не совсем понимает о ком идет речь.

— Собственно…, - фраза оборвалась в подтверждение жесту. Понятия не имеет о чем речь. Святая простота!

— Мэтр Букке, столичный медик, — предельно вежливо повторил я.

— Если это тот сеньор… — наконец-то начал вспоминать преподобный Трим.

— Это тот сеньор, — как можно корректнее перебил я аббата. — И я хотел бы его видеть.

— Боюсь, ваша встреча не может состояться.

— По причине?

— Он занемог, — в глазах аббата читалось желание поскорее отделаться от меня.

— Какая же зараза свалила этого толстомясого командора клизм? — спросил я наивного аббата, готовясь в вести в действие свой Плано Грандиозо!

— Недуг его не физического свойства, а духовного. Он крайне нуждается в заботе братьев и моем личном наблюдении.

— Не потому ли ему для лечения прописали ознакомиться с трудами Тита Железного Бастарда? И как общеукрепляющее Ангория Святотатца? Кстати кто у вас составляет такие оригинальные рецептуры? — начал я наступление на монастырского предводителя.

Глаза у аббата стали большие-большие как у Мальвины и глупые-глупые как у коровы. А уж лицо?!! Краше в гроб кладут. Даже Лёфф увидел перемены в преподобном. Дыхание капитана засбоило.

— В таком ответственном деле как лечение сеньора Букке следовало бы созвать консилиум с участием жриц Великой Кабиры. Кто-кто, а они понимают толк в душевных расстройствах.

При упоминании о жрицах аббату стало тошнее, чем солдату-поноснику на генеральском смотре.

— Хоть мой опыт врачевания и не велик, — продолжал я, — присоветую прикладывать к вискам больного медные монеты. Оболы варваров подойдут. Медь способствует выведению дурной энергетики. Но… обращаю ваше внимание, для большего успеха необходимо на лоб приложить динар, большую монету с изображением змеи и минарета. Какой стороной не имеет значения.

Туту! Туту! Трубят фанфары! Хвала бойцам невидимого фронта. Задвинутая туфта пролезла на ура!

И не откладывая в долгий ящик ниже пояса, ниже пояса, чтоб знал кто такой кабальеро граф Лех Гонзаго, он же князь Вирхофф из Гюнца.

— Думаю, в вашей коллекции монет такая отыщется… если хорошенько поискать. Скажем подарок от Лисии де Брогк или самого де Брогка!

Наполеон, проигравший Ватерлоо выглядел повеселей разбитого в пух и прах аббата. Не попрощавшись, преподобный Трим энергично развернулся и покинул зал. Дверь за ним бухнула так, что серебро запрыгало по полкам.

— Кажется, аудиенция закончена, — вкрадчиво произнес Лёфф.

— Вам не правильно кажется, — заверил я капитана. Вскоре к нам спустился сеньор Букке. Один. Без всякого сопровождения.

— Чем могу служить? — поинтересовался он.

— Собирайтесь, вас ждет граф Гонзаго, — рявкнул я. — И только посмейте заикнуться, что еще не начитались крамолы. Я вас живо сдам жрицам вместе с аббатом, в обмен на сувениры из ваших голов.

Букке попробовал возразить.

— Передайте Его Сиятельству, я прекратил врачебную практику.

Ну, уж этого недоноска я выслушивать не стал.

— У вас мэтр есть пара минут, на сборы. Если я успею выйти за стены монастыря без вас, то можете начинать исповедоваться. Не знаю как преподобному Триму, он все-таки священник, но вам жрицы вряд ли спустят чтение Ангория Святотатца.

Букке пропал так же быстро, как и аббат, но вернулся моментально и экипированным в дорогу.

— Великое дело протекция! — снисходительно похлопал я по плечу Лёффа. Дубль-капитан стерпел фамильярность.

На обратном пути вновь остановились в Ассале. Отдохнуть самим, дать роздых лошадям, собрать по углам и закоулкам брошенный в спешке ландштурм. И пока Лёфф бил морды дезертирам по пьянству, я приглядывал за мэтром Букке. Очень уж он не хотел с нами ехать.

По прибытии в Капагон, мне только и позволили стряхнуть пыль с сапог, тяпнуть яблочной шипучки, да выслушать краткую справку о состоянии больного. Со слов Сильвера в мое отсутствие оно несколько улучшилось.

— Уже что то, — облегченно вздохнул я. Гонец по поручениям одно, а тамада на похоронах другое. — Как мое семейство? — проявил я законный интерес о прибывших со мной.

— Милостью Троицы все благополучны, — доложил Сильвер. — Ждали вашего возвращения.

— То-то заждались, — согласился я с дворецким, представляя, как мне будут рады. Как птичий двор гадкому утенку.

— Его Сиятельство желает вас видеть, — напомнил Сильвер. Пришла пора предстать перед очами угасающего от хворей родителя. Выполнить сыновний долг.

— А что тетка? — на всякий случай спросил я у слуги. С тетками у меня с детства проблемные отношения. Моя вот была майором милиции и следователем по особо тяжким. Гонзаговская могла оказаться из той же породы. Следопытов и всезнаек.