Камера

В замочной скважине проскрежетал ключ, и на пороге появился полковник Наджент. За его плечами высилась фигура сержанта. Спрыгнув со стола, Сэм вскинул к виску руку в издевательском приветствии.

— Доброе утро, Сэм, — хмуро буркнул Наджент. — Как дела?

— Лучше не бывает, мой генерал. А у вас?

— Потихоньку.

— Да, туговато вам сейчас приходится. Слишком много забот. Непросто организовать мероприятие так, чтобы оно прошло как по маслу. Снимаю перед вами шляпу, сэр.

Наджент попытался пропустить мимо ушей ядовитый сарказм.

— Необходимо поговорить. Похоже, твои защитники намерены убедить всех в том, что ты рехнулся. Вот зашел проверить.

— На здоровье не жалуюсь. Могу поднять штангу. Что вы предпочитаете: жим, толчок, рывок?

— Выглядишь ты и вправду неплохо.

— Благодарю. На вас тоже приятно посмотреть. Какой ваксой пользуетесь, генерал?

Армейские ботинки Наджента сияли, как обычно. Бросив на них взгляд, Пакер ухмыльнулся.

— Так вот… — Полковник опустился на стул. — Наш психиатр утверждает, что ты не готов к сотрудничеству.

— Кто? Эн?

— Доктор Стигэлл.

— Эта толстая задница с буквой вместо имени? Да у нас и разговора-то, собственно, не было.

— Ты не захотел с ней общаться?

— Можно сказать и так. Я провел здесь почти десять лет, и вдруг она подходит к самому краю моей могилы, спрашивает, как я поживаю. Предложила мне горсть таблеток — чтобы я окоченел еще до вашего прихода. Вам, конечно, было бы только легче.

— Доктор Стигэлл хотела помочь.

— Да благословит ее за это Господь. Передайте: я очень сожалею и обещаю, что такого больше не повторится. Можете объявить мне взыскание.

— Давай-ка обсудим твой последний ужин.

— А для чего здесь Пакер?

Наджент оглянулся на сержанта.

— Таковы правила.

— Он охраняет вас, признайтесь, сэр. Встреча со мной пугает, да? Боишься остаться здесь один, Наджент? Мне без малого семьдесят, табачный дым превратил мои легкие в решето, а ты боишься нераскаявшегося убийцы?

— Чушь!

— А ведь я бы размазал тебя по стенам, Наджент, если бы захотел.

— Очень страшно. К делу, Сэм. Каким будет меню твоего последнего ужина?

— Сегодня воскресенье. Последний раз я собираюсь поужинать во вторник вечером. Зачем подобная спешка?

— Нужно все спланировать. Можешь заказать что угодно. В пределах разумного, естественно.

— Кто же будет готовить?

— Наши повара.

— Изумительно. Тот самый шеф, что девять с половиной лет кормит меня бобами и тухлой свининой. Ах, какая аппетитная перспектива!

— Итак, твой выбор, Сэм? Слушаю.

— Как насчет тостов и вареной моркови? Не хочется утруждать желудок деликатесами.

— Превосходно. Передумаешь, скажи Пакеру, а он сообщит на кухню.

— Обойдусь без последнего ужина, Наджент. Завтра мой адвокат пустит в ход тяжелую артиллерию. Ты даже не представляешь, что вас ждет.

— Надеюсь, твои ожидания оправдаются.

— Сукин ты сын! Лжец! Тебе же не терпится спеленать меня ремнями и дать подручным команду задраить дверь. А потом, когда все будет кончено, ты с постной рожей выйдешь к прессе: сегодня, восьмого августа, в ноль часов пятнадцать минут, в соответствии с приговором суда округа Лейкхед, штат Миссисипи, осужденный Сэм Кэйхолл принял смерть в газовой камере тюрьмы Парчман. Это будет твой звездный час, Наджент. Не пытайся мне врать.

Полковник не сводил глаз с зажатого в руке листа бумаги.

— Назови мне имена свидетелей.

— Узнаешь у моего адвоката.

— Кому передать оставшиеся после тебя вещи?

— Узнаешь у моего адвоката.

— О'кей. Представители прессы хотят взять у тебя интервью.

— К адвокату.

Вскочив со стула, Наджент стремительно вышел из комнаты. Пакер выждал секунд десять и уже от самой двери негромко сказал:

— Сиди спокойно, Сэм. К тебе еще один визитер.

— Тогда плесни сюда немного кофе, — подмигнул ему Кэйхолл.

Сержант взял со стола стакан. Через пять минут он вернулся с полным и протянул Сэму воскресный выпуск городской газеты Джексона. Кэйхолл отыскал на второй полосе заметку о готовящейся казни, начал читать. Через некоторое время в «гостиную» без стука вошел Ральф Гриффин.

Положив газету на стол, Сэм окинул священника придирчивым взглядом. Одет Гриффин был в поблекшие от множества стирок джинсы и черную рубашку с белой полоской под воротником. На ногах — легкомысленные кроссовки.

— Мое почтение, святой отец, — приветствовал его Кэйхолл, с наслаждением делая большой глоток кофе.

— Как поживаешь, Сэм? — Гриффин выдвинул из-за стола стул, сел.

— В данную минуту сердце мое переполнено ненавистью, — мрачно признался старик.

— Весьма прискорбно. Кто является ее объектом?

— Полковник Наджент. Но это пройдет.

— Молитвы возносишь, сын мой?

— В общем-то нет.

— Почему?

— А куда спешить? В моем распоряжении день сегодня, день завтра и день послезавтра. Во вторник вечером помолимся вместе. От души.

— Как скажешь. Решать тебе. Я буду рядом.

— Мне бы хотелось, чтобы вы побыли со мной до конца, ваше преподобие. Вы и мой адвокат. Вам разрешено находиться здесь до последнего часа.

— Почту за честь.

— Спасибо.

— О чем ты намерен просить Бога, Сэм?

Кэйхолл поднес к губам стакан с кофе, отпил.