Камо

«Когда отряд приблизился, я заметил, что впереди отряда находится арестованный. Я замедлил шаги, принялся громко кашлять. Арестованный повернулся в мою сторону, и я увидел его лицо, сплошь покрытое сгустками запекшейся крови. Я вздрогнул: это был Камо».

Когда-то в прошлом у Метех была слава куда более завидная — боевой крепости на подступах к Тифлису, на крутом, обрывистом берегу Куры. Уж во всяком случае, не рассчитаны Метехи на такое огромное количество узников. Ведут… ведут… Город на военном положении. Хватай, тащи без долгих рассуждений — за батюшкой царем не пропадет! Николай благодарит своего наместника августейшей депешей:

«С чувством полного удовлетворения прочел я ваше последнее телеграфное донесение о мерах, принятых вами для подавления мятежного движения на Кавказе. Знаю, как трудна ваша задача и как тяжело вам в ваши годы оружием расчищать путь к умиротворению…»

С чувством полного удовлетворения — «Русское слово» двадцать третьего декабря:

«Жизнь замерла… Положение напряженное. Против забастовщиков приняты энергичные меры: их увольняют, выселяют из квартир; более 100 человек наиболее видных деятелей арестовано».

Через день:

«Производятся аресты в управлении железных дорог каждый день. В городе также производятся аресты массами».

Через три дня:

«Метехская тюрьма переполнена. Арестованных политических отправляют в Карсскую крепость».

В ожидании этапа женщины, дети до плотной темноты дежурят у ворот тюрьмы, на берегу поблизости, надеются увидеть своих. Среди всех других ожидающих татарка под полосатой чадрой. Вчера, третьего дня, неделю назад тоже приходили тюрчанки. Может, и эта была? Агентам, снующим в толпе, она без интереса… На что немало надеется Джаваира, отправляясь на свои рискованные дежурства у Метех. Узнать бы только, что жив! Сергей Яковлевич своими глазами видел, как вели, но позже сам показал объявление в «Кавказе». Говорит, через день печатают. Теперь на всех заборах и афишных тумбах тоже расклеено:

«…Приметы отыскиваемого: 22 лет от роду, роста среднего, волосы на голове темно-русые, усы только что пробиваются, бороды нет, глаза светло-карие, рот, нос умеренные, лицо чистое, особых примет нет.

Всякий, кому известно местопребывание Симона Тер-Петрусова, обязан указать судебной палате, где он находится. Установления, в ведомстве которых окажется имущество отыскиваемого, обязаны отдать его в откупное управление».

Днем, на людях, Джаваира держится молодцом, подбадривает сестер, сочиняет утешительные вести, а ночи полны страданий. Ясно видит на пути в Метехи, на пустынном берегу, — солдаты убивают Сенько. Труп бросают в реку… Доказательство верное — если бы довели живым, не было бы по всему Тифлису этих объявлений!.. К утру слабый лучик надежды: нет в тюрьме, ищут — может, бежал? Никто не должен знать, где находится…

Рождество, Новый год. Добрый дед-мороз не заглядывает к сестрам Сенько. Нет в его волшебной сумке загаданной ими вести…

Был декабрь девятьсот пятого года, настал январь девятьсот шестого. Так же дежурит у Метех Джаваира. Незаметная согбенная фигура в полосатой чадре. Мелко семенит ногами в кошах. Камо придирчиво учил, чтобы все по-настоящему, как у истой тюрчанки. Из мелко зарешеченного окна тюремной камеры родной, неповторимый голос: «Мой велосипед перенесите из подвала в комнату!» Еще дважды, раздельно, в полную силу, чтобы никаких сомнений: «В комнату, в комнату!..»

Жив. Покуда начальник Метехского замка полковник Девилль не осилит длиннющих списков с сотнями кавказских имен и фамилий. Для него тарабарская грамота. Спасибо, стараются консультанты из губернского жандармского управления. Выуживают из переполненных камер тех, о ком хорошо наслышаны. А уж «Симону Аршакову Тер-Петрусову» с полным удовольствием оказали бы предпочтение.

Камо слишком скромный человек, выпячивать себя, бросаться в глаза постоянно избегает. Теснится на равных со всеми, кого в декабре, надо не надо, без разбора схватили. На нарах места не нашлось, так он на полу. Первое время, пока раны не поджили, без крайней нужды вообще не вставал. Надзиратель между делом спросил: «Эй ты, красавчик, где такую физиономию схлопотал?» Уважительно ответил: «Шел на свидание с невестой (в камере хохот). Началась стрельба. Испугался. Побежал вслед за другими. Упал, разбил голову, оцарапал лицо об острые камни. Вай, какое горе!»

Надзиратель дальше слушать не пожелал. Лишил неудачника возможности поделиться самым главным горем. Когда он летел с откоса в канаву, потерял «вид на жительство», выпал, наверное, из кармана. Как доказать свою личность? Спасибо, в канцелярии поверили его честному слову — записали под родительской фамилией Иоанисянц. Лично он — Мкртыч Иоанисянц.

Разбираться с Мкртычем Иоанисянцем не к спеху. Мелюзга! В тихое время какую-нибудь статью подберут. Если бы ты был Симон Аршаков Тер-Петрусов. Еще лучше — Камо!..