Камо

В конце своего доклада Ильич предложил выслушать с огромным вниманием выступление товарища Кржижановского об электрификации страны. Электрификация должна вывести Социалистическую Республику из промышленного и сельскохозяйственного кризиса и поставить ее в ряд с другими культурными странами, а затем обогнать их. Ленин заявил, что Коммунизм заключает в себе Советскую власть плюс электрификацию… Зал снова превратился в бушующее море, как Каспий осенью. Председателю почти невозможно было справиться. Он сам радостно аплодировал…»

Сознаешь, что уже прочитанного в тетради для домашних занятий по русскому языку вполне достаточно, а все-таки ждешь чего-то еще. Ждешь и не обманываешься.

Страницы 75–79: «Выводы из речи Ленина на съезде транспортных рабочих[59].

Владимир Ильич, прибыв на съезд для приветствия делегатов и для доклада о положении страны, увидел плакат с надписью: «Царству рабочих и крестьян не будет конца». Ленин и начал свою речь с разбора этого лозунга. Он раскрыл глубокую неверность мысли. Ежели бы царству рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не будут уничтожены классы, никогда не будет социализма.

Неверный лозунг навел Ленина на предположение, что есть, наверно, еще более распространенные, общеупотребительные призывы, смысл которых большинству не ясен. В пример он привел, что все мы радостно поем: «Это есть наш последний и решительный бой», — но немногие ясно представляют, против кого мы ведем борьбу отнюдь не последнюю. В нашей стране существуют три основные силы. Взаимоотношение этих сил и определяет настоящий момент».

Страницы 80–82: «Значение и состав Красной Армии»… Страница 83: «Организация распределения предметов потребления в социалистическом государстве»… Страницы 84–87: «Советская власть, беспартийные и коммунисты»… Страницы 90–95: «Нравы и обычаи в России во время царствования Ивана Грозного»… Страницы 102–105: «Образы «Мертвых душ» Гоголя»… Страницы 107–111: «Слесарь и Канцлер» Анатолия Васильевича Луначарского, как наша агитационная пьеса».

Если память не изменила Софье Васильевне, то эту пьесу Луначарского Камо смотрел в один вечер с Лениным. Известно доподлинно, что Владимир Ильич был на представлении «Канцлера и слесаря» в театре Корша (ныне филиал МХАТа) во второй половине мая 1921 года.

Вот такая тетрадь Камо для домашних занятий. Эта «зеленая тетрадь», помянутая Софьей Васильевной.

29

Записка без даты на небольшом листке бумаги. Судя по содержанию, относится к первым числам июня двадцать первого года.

«Многоуважаемый и дорогой Владимир Ильич, во время партийной конференции РКП[60] я сообщил вам о моем желании побеседовать с Вами о моих новых, сногсшибательных планах. Разговор этот может происходить во время Вашей прогулки или отдыха и ничуть не утомит Вас. Может быть, Вы найдете, что мои соображения окажутся очень ценными и осуществление их очень важным для настоящего момента, или же Вы найдете их очень забавными и от души, как Вы это умеете, посмеетесь.

Мне бы хотелось, чтобы Вы выслушали меня до начала, или в начале конгресса Коминтерна[61].

Преданный Вам Камо».

Внизу карандашом рукою Ленина:

«Камо

Напомнить мне!»

Беседа длится намного дольше, чем предполагал Камо. Владимир Ильич отказывается уважить просьбу — отпустить за границу для подпольной работы. Категорически отклоняет идею доставить — «живым засуну в мешок» — обосновавшегося в Польше эсера Бориса Савинкова, злейшего врага. Приходится бережно, терпеливо, почти совсем как осенью одиннадцатого года в Париже, объяснять Камо, что планы его слишком нереальны, не по времени, не по обстановке.

Для того чтобы подбодрить Камо, вновь вернуть ему уверенность в своих силах, Ленин приглашает его на работу в Совнарком. О дальнейшем немногие с трудом добытые, отрывочные сведения.

Софья Медведева: «Камо не раз предлагали ответственные, высокие посты, но он всегда отказывался. Отчасти потому, что в сфере «начальства и подчиненных» чувствовал себя совершенно не на месте, а отчасти по необычайной скромности, считал себя недостаточно подготовленным. Хотя благодаря своему ясному уму он превосходно разбирался в разных политических вопросах, и, когда перед партией встала проблема Брестского мира и некоторые из товарищей, обладавших более солидным теоретическим багажом, смутились, заколебались, для Камо дело было ясно. Так же обстояло и с поворотом к новой экономической политике, при том, что поворот этот принес ему немало душевных переживаний. Безмерно выводили его из себя то там, то сям дававшие себя знать комиссародержавие и бюрократизм. Крайне требовательный и суровый к самому себе, он открыто в глаза порицал многих власть имущих за их образ жизни».