Канцелярская крыса. Том 2

Всегда один и тот же прямоугольник с тщательно отпечатанной надписью, превосходно читаемой вплоть до последней буквы: «Гилберт Натаниэль Уинтерблоссом». Превосходная рисовая бумага первого сорта, строгий миллер-ричардовский шрифт[42], конгревное тиснение… Он сам заказывал эти визитки в Лондоне, по два шиллинга дюжина, и втайне ими гордился. Они выглядели солидно и представительно, не хуже, чем визитные карточки самого мистера Пиддлза. Еще на борту «Мемфиды» он представлял, с каким небрежным достоинством он будет вручать их, сойдя на берег. Не случайным прохожим, конечно, и не первым встречным, а людям достойным, связанным с ним по службе или новым приятелям. Начальникам отделов и департаментов, почтенным джентльменам, благосклонно взирающим на его пылкую работу. Новым знакомым по клубу, легкомысленным вертопрахам, старающимся выведать, какой фасон нынче вошел в моду в Лондоне и какие слухи нынче плывут по волнам старушки-Темзы. Партнерам по покеру, легко принявшим его в свое общество и уважительно кивающим его зрелой, выдержанной манере игры…

Нет, мистер Уинтерблоссом. Вашим мечтам не суждено было сбыться. Чья-то чужая рука раздает нынче ваши великолепные визитные карточки. Окровавленная, дрожащая от сдерживаемой ярости…

Герти захотелось дать самому себе чувствительную затрещину.

Он потерял непростительно много времени в погоне за «делом Уинтерблоссома», отчего-то полагая, что груда бумажных листов мгновенно подскажет ему разгадку, укажет направление, раскроет секрет проклятого хищника, терроризирующего город! Наивность, достойная скорняка, а не опытного деловода!

Крысы Канцелярии безостановочно перекапывают весь город в попытке найти таинственного мистера Уинтерблоссома. Прямо сейчас они проникают на самое дно, в удушливые страшные притоны Скрэпси и трущобы Шипси, они патрулируют порт, подобно часовым, они вынюхивают и высматривают все, что может нести отпечаток Гиены, эти настороженные и внимательные хвостатые твари с пастями, полными острейших зубов… Но даже они не могут похвастаться каким бы то ни было успехом. Так каков шанс у него опередить их?

«У меня есть кое-что, чего нет у них, – напомнил себе Герти. – Может, это не сделает меня фаворитом гонки, но уж какое-то преимущество даст».

В отличие от крыс, он знает, как визитные карточки попали на тела жертв Гиены. Их вытащил у него вместе с бумажником какой-то бродяга, кашляющий черной пылью. Но, если по справедливости, считать ли это значительным преимуществом?.. Герти десятки раз вспоминал этого бродягу, надеясь, что память подскажет что-то, упущенное изначально. Тщетно. Это был самый обычный бродяга: средних лет, перемазанный чем-то, скверно пахнущий и наглый.

«Монетку, сэр! Один медный пенни! Кхэ-э-эх…»

Герти помнил лишь, что кожа бродяги была необычайно горяча, как будто бедняга болел какой-нибудь южной лихорадкой и мучился страшным жаром. И эта черная копоть, вылетавшая из его рта… Какая-нибудь форма тропической болезни? Или просто мелкая угольная крошка? Но кому придет в голову грызть уголь?..

Герти не раз и не два пытался восстановить цепь событий, присоединяя к ней различные звенья, но всякий раз эти звенья не подходили друг другу и болтались, досаждая ему фальшивым звоном. Бродяга ловко вытащил у Герти бумажник, когда тот ехал на парокебе. Это выдает в нем опытного карманника, но убийцу ли?.. Не всякий способный стащить денег готов на то, что продемонстрировала Бангорская Гиена. Совсем не всякий.

Скорее всего, бродяга не имеет никакого отношения к этим убийствам. Он стал лишь орудием судьбы, невольно вплетенным в историю. Допустим, он вытащил бумажник из чужого сюртука и… И сделался обладателем изрядной суммы денег вкупе с чужими документами и визитными карточками. Деньги он, разумеется, спустил. На рыбу, или на виски, или на что-нибудь еще из того, чем себя балуют бродяги. Но какая судьба постигла все прочее? Документы, допустим, он просто вышвырнул в море. Ни к чему компрометировать себя. А визитные карточки?.. Зачем он их сохранил?

Герти тщетно морщил лоб, стараясь держаться поближе к невозмутимому Муану, перед которым толпа расходилась сама собой.

Все можно объяснить и проще. К примеру, удачливый бродяга сунулся прямо с бумажником в какой-нибудь рыбный притон, выпить свежей ухи на заработанные деньги. Ловкость рук не всегда соседствует с ловкостью мысли. Там он имел неосторожность опрометчиво засветить свою добычу перед лицом местной публики. А уж какая публика обычно околачивается в рыбных притонах, Герти знал очень хорошо. Позволял опыт.

Далее сотворенная Герти логическая цепочка уходила в темную воду и уже совершенно не просматривалась. Бумажник вместе с содержимым мог достаться любому головорезу, вхожему в притон. Проследить его судьбу не смогла бы самая зоркая и хитрая крыса. Он мог несколько раз поменять хозяев, кочуя от одного подонка к другому и обратно. До тех пор, пока каким-то образом не очутился в окровавленных лапах Бангорской Гиены… Также известной в данный момент как Гилберт Н. Уинтерблоссом.