Капитализм кризисов и революций

Поистине грандиозным и переломным оказался кризис 1810—1820 гг. В экономической истории принято разделять «английские кризисы» 1810—1811, 1815—1816 и 1818—1819 гг. Между тем кризисы эти были общемировым явлением. Они затрагивали Францию, Россию, США, Германию, Италию и Испанию. От них страдали голландские и скандинавские производители, а также колонии европейских держав. Проблемы со сбытом английских, французских, немецких и иных промышленных товаров порождали переполнение рынков сырьем, спекуляции хлебом и обнищание европейских и североамериканских рабочих. Страдало также сельское хозяйство. Промежутки между кризисами (за исключением 1814—1815 гг. для Англии) являли собой депрессивные передышки перед новыми обвалами продаж^[56]

. Британский характер кризиса выражался в том, что начался он не в наполеоновской Франции, а в Соединенном Королевстве. Этот факт указывает, что именно английская экономика занимала центральное положение в мире. Другим доказательством этого факта были условия преодоления кризиса: британские власти помогли закончиться успехом восстанию в испанских колониях, результатом чего стала более тесная связь новых государств с английским рынком. Это специфическое расширение сферы торгового влияния Англии обеспечило заказами ее промышленность. Примечательно, что создания в Южной Америке аналога США (что считал вероятным Наполеон) не случилось. Этому снова помешали английские усилия: британцам нужен был не еще один сильный претендент на положение центра капитализма, а новая периферия.

Особое влияние на кризис и его преодоление оказало таможенное наследие уже побежденного Наполеона. Французское владычество в Европе было в 1814 г. уничтожено. Однако благоприятный для местной промышленности «французский» таможенный тариф остался. Во Франции восстановленная иностранными интервентами администрация Бурбонов тоже не стала возвращаться к торговому договору с Англией образца 1786 г., а пошла навстречу национальным производителям. Такое «предательство» союзниками и партнерами интересов британской промышленности не могло не подтолкнуть политиков Англии на предательство своих верных испанских союзников, что и помогло в итоге преодолеть кризис, сохранив также важные изменения в экономике Европы, произведенные под давлением французов.

Кризис 1810—1820 гг. завершил первый в истории промышленного капитализма повышательный период, длинную волну развития. Начался понижательный период. В его ходе Британская империя утвердила свое экономическое и политическое лидерство в мире. Для английских товаров вполне открылся рынок бывших испанских колоний. По итогам Первой опиумной войны (1839—1842) был вскрыт рынок Китая. Этот и другие менее значительные экспансионистские инициативы (такие как французское завоевание Алжира) расширили мировой рынок и зону непосредственного влияния индустриально развитых экономик центра. В них под влиянием шоков 1810—1820 гг. происходил рост применения паровых машин. Строились железные дороги и сооружались каналы. Англия в этот период препятствовала вывозу машин (совсем иначе она поведет себя в 1850—1860-е гг.), так как в ее экономике их производство только еще переходило к серийному. Потребность в паровых машинах для транспорта и предприятий возрастала, а их выпуск все еще был ограничен.

Так, 1847—1850 гг. стали для мировой экономики временем нового острого кризиса. Под его влиянием происходили создание новых национальных рынков, невиданное железнодорожное строительство и расширение применения машин. Паровая техника приходит в сельское хозяйство наиболее развитых стран. Экономический подъем продлился до 1873 г. Запуск его не обошелся без социального фактора.

Кризис 1847—1850 гг. принес в Европу волну революций. Буржуазные и более масштабные конституционные реформы создали условия для начала нового хозяйственного подъема. В этом состояла политическая задача кризиса. Он продиктовал условия необходимых для продолжения развития перемен, как прежде (тоже при начале повышательной волны) кризис конца XVIII в. Но революции и реформы середины XIX в. были подготовлены переменами, что принесла на штыках Великая французская революция. По сути, она имела больше, чем национальное значение, и была континентальной европейской революцией с центром во Франции. Потому ни одно из национальных выступлений 1848—1849 гг. не было великой революцией. То была доводка уже во многом сделанной прежде работы. Отсюда якобы незавершенный, не полный, как утверждали советские марксисты, характер революций.