Капитан

— А вот что: в харчевне Лонжюмо вы вступили в беседу с девушкой, которая только что уехала отсюда, — яростно сверкнув глазами, процедил взбешенный юноша. — Вторично вы осмелились это сделать здесь, в лесу, и я не намерен терпеть подобную наглость.

— Это все? — проворчал владелец Фан-Лэра.

— Нет, я хотел еще добавить, что у вас манеры персонажа дешевых фарсов, фанфарона-Капитана, и это свидетельствует об очень дурном вкусе, — презрительно бросил всадник.

— Сударь, у Капитана из комедии есть только деревянная шпага, моя же выкована из прочной стали. Извольте показать мне свою — и немедленно! — вскричал молодой человек.

— Мы поняли друг друга! — усмехнулся незнакомец. — Но сейчас меня ждут неотложные дела.

— Хорошо, — кивнул наш путешественник. — Вы просите отсрочки? Что ж, вы ее получите!

— Очень мило с вашей стороны, — поклонился юный дворянин. — Приглашаю вас отобедать со мной через три дня, а уж затем мы постараемся перерезать друг другу глотки.

— Великолепно. Где мне вас найти? — осведомился хозяин Фан-Лэра.

— На постоялом дворе «Три короля», на улице Турнон в Париже, — ответил незнакомец. — Там мы и договоримся, где лучше всего произвести целительное для нас обоих кровопускание.

— Прекрасно, — ослепительно улыбнулся молодой человек. — Теперь позвольте представиться: меня зовут Адемар де Тремазан, шевалье де Капестан. А вас?

— Сударь, — откликнулся незнакомец, — мое имя Анри де Рюзе д'Эффья, маркиз де Сен-Мар.

Молодые люди, одновременно обнажив головы, склонились до самых грив своих коней. Вслед за этим они расстались.

— Недурно! — пробормотал Адемар себе под нос. — Вот уже и дуэль наметилась! Не думаю, что это сильно поможет мне на пути к успеху!

Через час молодой человек обнаружил, что совершенно не знает, куда ехать. Остановившись у первого же кабачка, он уселся перекусить, а хозяин объяснил ему, какой дорогой можно добраться до деревни Медон, чтобы оттуда без помех прямым путем двинуться в Париж.

Итак, шевалье де Капестан поскакал на Фан-Лэре к Медону, продолжая грезить об амазонке в голубом наряде, которая произвела на него столь сильное впечатление накануне, в Лонжюмо. Лошадь, пользуясь задумчивостью всадника, свернула с королевской дороги на тропинку, но наш молодой искатель приключений заметил это лишь у самого Медона, когда за зарослями довольно густого кустарника показались первые дома.

Шевалье уже собирался выехать на дорогу, как вдруг резко натянул поводья: взору его предстали два всадника — мужчина и девушка, которые о чем-то ожесточенно спорили, а, может быть, и ссорились. Шевалье де Капестан не слышал слов, но при виде девушки сердце его неистово забилось, а в глазах потемнело…

Между тем на дороге происходило следующее.

— Жизель, послушайте меня, — говорил мужчина угрожающим тоном, — уже сегодня вечером будет слишком поздно! Я могу спасти от страшной опасности и вас, и вашего отца! В обмен же на мою преданность…

— Ваша преданность мне омерзительна! — резко перебила его девушка.

— В обмен на любовь человека, обожающего вас… — попытался продолжить мужчина.

— Каждое ваше слово звучит как оскорбление! — вновь оборвала красавица его излияния.

— В обмен на эту преданность и это обожание я прошу лишь дать мне надежду! — вскричал всадник.

— Я ничего не могу вам дать и скажу только одно: езжайте своей дорогой, сударь! — сухо ответила Жизель.

— И это все? — глухо проскрежетал мужчина.

— Да, сударь! — отрезала девушка.

— Хорошо же! — прорычал всадник смертельно побледнев от ярости и страсти. — Вини только себя, если отец твой умрет в отчаянии! Ты сама устремилась в пропасть…

И с этими словами Кончино Кончини, маршал д'Анкр, протянул руки, чтобы схватить нежную, как лилия, дочь герцога Ангулемского! Та отпрянула, закричав от ужаса.

В этот миг кто-то вихрем вылетел из-за кустов. Лошадь Кончини в испуге попятилась… сверкнула длинная шпага и загремел голос шевалье де Капестана:

— Назад, негодяй! Ты смеешь оскорблять женщину? Назад — или пробил твой последний час!

Жизель, трепеща, смотрела на юношу, гарцевавшего на коне, который одним прыжком оказался на дороге. И из глубины девичьего сердца рвался ликующий крик:

«Это он! Анри де Сен-Мар!»

Мертвенно бледный Кончини увидел в двух дюймах от своей груди острие прочной шпаги.

— Кто этот разбойник с большой дороги? — пробормотал маршал д'Анкр, чувствуя, как на лбу у него выступает холодный пот.

— Убирайся! — проревел Капестан.

— Ты знаешь, с кем говоришь? — прошипел Кончини. — Тебя ждет эшафот! Ужасные пытки, если ты…

— Убирайся! — загремел Капестан.

На лице его появилось выражение такой свирепой решимости, что Кончини ощутил дыхание смерти, чей холод пробрал маршала до самых костей.

— Хорошо! — пробормотал он, поворачивая коня и задыхаясь от бессильной ярости.

Шевалье де Капестан остался лицом к лицу с Жизелью. Мгновение они смотрели друг на друга, дрожа от волнения. В их сердцах пылало одно и то же чувство.

Наконец молодой человек поклонился девушке.

— Сударыня, — произнес он с бесконечной нежностью, — пока я имею честь находиться рядом с нами, вы можете ничего не бояться…