Капитан

Виолетта вошла в зал поступью величественной и грациозной. На супруге Карла Ангулемского было белое, расшитое серебром платье из великолепной парчи, в волосах сверкала усыпанная бриллиантами герцогская корона. Всем своим видом таинственная красавица походила на сказочную королеву.

— Матушка! — пылко воскликнула Жизель. — Так вот что вы мне обещали, когда я поделилась с вами своим сердечным горем!

Обеспокоенный герцог Ангулемский, повернувшись к нотариусу, промолвил:

— Сударь, я вынужден уведомить вас о прискорбном состоянии рассудка герцогини.

Герцог де Гиз и свидетели склонились перед Виолеттой в низком поклоне. Карл Ангулемский взял ее за руку, подвел к креслу и усадил. В глазах герцога, устремленных на жену, вспыхнула было искорка давней нежности, но тут же погасла: непомерное честолюбие вытравило из души этого человека все прочие чувства. Брак дочери был для него ступенькой вверх, он знал, что старый Сен-Мар пристально следит издалека за всеми его действиями, готовый в случае чего лишить заговор мощной поддержки: обильных денежных вливаний и симпатий провинциальных сеньоров. Герцог снова повернулся к нотариусу.

— Мэтр, — твердо произнес Карл Ангулемский, — соблаговолите зачитать акты.

— Дорогой супруг, — возразила Виолетта, — а не лучше ли сначала познакомить меня с женихом нашей дочери?

Герцог вздрогнул. Каким образом помешанная догадалась, что готовится свадьба? Слова Виолетты казались вполне разумными, а переставший блуждать взор был теперь ясен и тверд.

— Да, рассудок мой поврежден, — продолжала Виолетта, — а этот недуг сродни смерти! Но разве не встают матери из могил, чтобы уберечь своих детей от беды? Я выбралась из своего склепа, я здесь, чтобы спасти мою дочь!

— Мама! Мама! — Жизель обвила шею Виолетты руками, пытаясь успокоить больную.

Карл Ангулемский взял Сен-Мара за руку и подвел к своей жене.

— Мадам, — заговорил герцог, — разрешите представить вам маркиза де Сен-Мара, он, вопреки вашим опасениям, составит счастье нашей дочери…

— Обещаю вам это, мадам! — заверил ее молодой человек.

Безумная, вглядевшись в лицо маркизу, воскликнула:

— О! Как вы бледны! Почему? Вашу руку! Дайте мне взглянуть на вашу руку! Я умею читать судьбу по ладони! Меня научила этому моя мать. Вы знаете, кем была моя мать? Гадалкой!

— Господа! Господа! — залепетал посиневший от ужаса Карл Ангулемский. — Ее мать была герцогиней… герцогиней из рода Монморанси! Сын Карла Девятого и дочь цыганки! Не верьте, господа, это бред!

— Цыганки! — странным голосом отозвалась Виолетта. — Ты сам сказал это слово, мой дорогой Карл! О! И о чем же говорит мне ваша рука, сударь? — вскричала она, обращаясь к Сен-Мару. — Вы не любите мою дочь! Вы обожаете, — но не Жизель! Ваша душа, ваша жизнь принадлежат другой!

— Мадам, клянусь вам… — задрожал Сен-Мар.

— Кровь! — с ужасом прервала его прекрасная пророчица. — Ох! Берегитесь, молодой человек! Я вижу, как скатывается голова Сен-Мара… я вижу плаху и топор палача!

Молодой маркиз в ужасе отпрянул от женщины. Возмущенный герцог бросился к Виолетте с криком:

— Она безумна, господа, она безумна!

Виолетта остановила его властным жестом и гордо выпрямилась.

— Дочь цыганки! — повторила она. — Да, моя мать была цыганкой! Почему и мне не быть ею? Вспомни, Карл, ты впервые увидел меня в бедной кочевой кибитке. Мою мать звали Саизума, а я была маленькой певуньей Виолеттой. Ты любил меня, Карл, ты боготворил меня даже тогда, когда узнал, что я появилась на свет у подножья виселицы, на которой должны были вздернуть мою мать.

— Да, виселицы, — повторила Виолетта, отстраняя дочь. — В чем обвиняли мою мать, я не знаю. Но она спаслась только благодаря мне — когда палач опустил ей на плечо свою тяжелую руку, несчастная дико закричала — у нее начались родовые схватки. Виселица! Первое, что я увидела в этой жизни! Меня подобрал и воспитал человек, оказавшийся сострадательнее других… Меня вырастил палач. Бедный Клод!

— Какой ужас! — воскликнул герцог де Гиз.

— Ужас! Ужас! — повторил маркиз Сен-Мар.

— Карл! — продолжала Виолетта, — я не хочу, чтобы наша дочь страдала так же, как моя мать и я. Отойдите, сеньор! Разорвите ваши акты, господин нотариус! Я не отдам свою дочь человеку, который кончит свою жизнь на плахе!

— Отец, — проговорила расстроенная Жизель, — позвольте, я ее успокою.

Девушка встала и увлекла Виолетту прочь. Свидетели, герцог, Сен-Мар — все казались перепуганными; все побледнели от ужаса. Огромным усилием воли герцог Ангулемский постарался вернуть себе обычное хладнокровие.

— Господа! — загремел его голос. — Я надеюсь, вы не поверили словам безумной женщины? Это было бы оскорблением для меня!

— Совершенно очевидно, — отозвался нотариус, — что герцогиня Ангулемская давно лишилась рассудка!

— Свадьба состоится, — решительно продолжал Карл Ангулемский. — Это необходимо. Маркиз де Сен-Мар и я связаны общим делом, мы дали друг другу нерушимую клятву.

— Что касается меня, монсеньор, — ответил Сен-Мар, — я вновь подтверждаю обещание, которое вы слышали от маркиза — моего отца.