Капитан Филибер

Лазаре воскресе! Василий Михайлович Чернецов зовет на службу. Лично — в подобных случаях начальник 1-й Партизанской тонко учитывал обстоятельства.

— …Брейтесь, мойтесь, похмеляйтесь!.. Ольга Станиславовна, доброе утро!..

Встать, дотронуться губами до ее уха, сдернуть с табурета первое, что попадется из одежды, провести рукой по щеке, вспомнить, где лежит «кондратовская» бритва. Подъем — построение, сорок секунд, время пошло…

Вскочила, подхватила простыню, попыталась наскоро завернуться. Руки легли на ткань кителя…

— И целоваться мне тоже можно. С тобой, Филибер! Ты… Ты не ответил!

Взгляд любимой женщины… Взгляд убитого солдата…

— Я отвечу.

Губы коснулись губ.

* * *

— Шлем не забудь. Он — на сидении… Ну вид у тебя, Филибер! Погоны… Погоны когда наденешь? Хоть бы побрился…

— А еще полковник! — покорно кивнул я. — У меня бритва в кармане, доедем до какого-нибудь ручья…

На этот раз роли поменялись. Ушастый Кибальчиш не без удовольствия расположился в седле моей любимой модели 18-J, мне же досталась коляска вместе с пулеметом. Неэквивалентно!

— Не побреешься, я тебя сам, полковник, поброю, — Чернецов тронул газ, сверкнул крепкими зубами. — Будешь, кубыть кур после ощипа…

Поехали-и-и-и!..

Степь днем совсем не та, что ночью. Поэзию — птичек с букашками — можно смело игнорировать, а вот пулемет следовало проверить. Мало ли кто встретится? Фронт был совсем близко. Собственно, не фронт — мы шли от станицы к станице, выбивая особо упорных «краснюков». Подтёлковцы из местных, в бой обычно не вступали — бока берегли, а вот с рабочими отрядами и прочими революционными сифилитиками приходилось возиться. Моряки дрались отчаянно, но у нас была конница, броневики и, конечно, мотоциклы. Доктрина Мэхэма в ее донском варианте. Степократия.

«Люьюс»… Два диска… Живем!

— Машину отдадим! — донеслось сквозь треск мотора. — Сам знаешь — приказ!

В таком шуме не поспоришь, и я вновь согласно кивнул. Все правильно, вчера я просто дразнил излишне возомнившего о себе сотника Принца. Мы с Чернецовым как раз и настояли на том, чтобы все, вплоть до начдивов и штабных генералов, отдали авто и мотоциклы, кроме положенных по штату. Дело даже не в самих машинах, а в бензине. Хивинский твердо заявил, что запасов осталось ровно на один настоящий бой.

А боя не избежать. В Сальские степи мы Подтёлкова не пустили, в Верхних округах полыхало восстание, но Новочеркасск придется брать. С кровью — и, вероятно, немалой. У «красных» четыре бронепоезда, десятки артиллерийских стволов, аэропланы, по слухам — даже химические снаряды…

— Ручей!..

— Что? — не расслышал я, но тут же все понял. «Harley-Davidson» вильнул в сторону и помчался прямо по молодой траве. Что там впереди? Ну, конечно, ручей! Бритва где? В кармане бритва, в кожаном чехольчике, там же и обмылок. Не забыл — словно чувствовал.

100-кубиковый двигатель рыкнул… умолк.

— Брейся, разложенец!

Словарный запас Кибальчиша пополнялся с ужасающей скоростью. «Мойтесь, похмеляйтесь» он украл у меня. А «разложенцем» кто поделился?

— Давай, давай!

Для пущего комфорта следовало захватить примус — или термос с горячей водой, но делать нечего. «Кондратовская» сталь бреет даже по сухому.

Зеркальце забыл. Вот притча!..

* * *

— Думаю, Филибер, нас не зря в штаб кличут. Заметь — только нас и Богаевского, который Африкан. Евгений Харитонович своих собирает — тех, кто с первых дней начинал. Видел, сколько в последние дни набежало? Генерал на генерале, прямо страшно! Где все они целый месяц прятались, хотел бы я знать? Ты брейся, Филибер, потом гадость скажешь, сам понимаю, что в… в Караганде. А теперь слетелись, заклекотали!.. Про корпуса слыхал? Каждому генералу, значит, по корпусу, по штабу, по дюжине поваров… Вот и хочет наш Походный со своими потолковать, приватно. Думаю, наступать собираемся. Об этом сейчас только и орут — наступать, наступать! Богаевский, который Митрофан, запретил в генералы производить до освобождения Новочеркасска, а там уже такая очередь! Я и сам за наступление, ты меня, Филибер, знаешь, только на рожон переть нет охоты. У Подтёлкова сил, считай, втрое, да еще Автономов на Кубани. Про Корнилова слыхал, конечно? Накрылся Traveling Band! Автономов на юге, Подтёлков на западе… Значит, надо бить, пока не соединились, к горлу нашему не потянулись… Готово? Дай погляжу… Ох, Филибер, не служил ты у меня в сотне, я бы тебя, земгусара, каждый день цукал… Годится, поехали!.. Да, еще… Слушок прошел… Не слушок даже, мы с Митрофаном Богаевским говорили. По секрету, но тебе можно. Давят на Круг, сильно давят. Требуют, чтобы Дон независимость провозгласил. Ага, от России, от Кременной Москвы. Помощь обещают, признание, от большевиков защиту. Догадываешься, кто? Точно, они — немцы. Господа тев-то-ны. Айн унд цванциг фир унд фирциг… Не сами, конечно. Есть такой Краснов Петр Николаевич, бывший командир корпуса…

* * *