Капитан Филибер

Спокойствие Леопольда Феоктистовича успокаивает, согревает не хуже травяного чая. Да, имеется задача. И Брундуляк-Подтёлков имеется со всем воинством его. И четыре бронепоезда на непроходимой «железке». Значит, надо поработать до вечера, подумать…

Мионковского я застал в пустом гнезде Донских Зуавов. Разлетелись кто куда, ни Голубинцева, ни Згривца, ни Иловайского, ни маленьких Гаврошей, ни верного комендора Николая Хваткова. Хивинский — тот вообще ломоть отрезанный, при своих броневиках и мотоциклах. Все при деле, все на войне. Солнышко светит, шмели гудят над молодой травой, ветерок теплый веет… Война!

Зато артдивизион на месте. Поголовно непьющий — что не может не радовать. И Леопольд Феоктистович на месте — среди молодого пополнения, мальчишек в синих погонах, ценителей травяного отвара. Смотрят вчерашние кадеты и гимназисты на ветерана Шипки, моргнуть не решаются, а наш Рere Noёl им про прицелы и затворы втолковывает. Идиллия!

А больше никого, тихо, скучно. Мелькнула за невысоким забором-тыном знакомая ряса. Мелькнула, сгинула. Никак отец Серафим Анчихриста узрел — да и дематерилизовался? Или почудилось? Свят-свят!..

— Не это меня волнует, Николай Федорович. И даже не грызня в штабах… Считайте, шесть десятков лет служу, а все никак не в толк не возьму — откуда штабы берутся? Словно поганки после дождя растут! Но это беды привычные, неизбежные… Иное плохо. Николай Федорович. Новочеркасск мы освободим, и Ростов освободим, и весь Дон. А дальше что? Дальше — Россия!

Пью чай, вдыхаю травяной аромат. Слушаю. Все верно, дальше — Россия. От моря Белого до моря Желтого, от Кушки до Романова-на-Мурмане, от Бреста до моего Алтая. «Иногда думаешь, кого мы освобождаем? И зачем?» Не только Голубинцев об этом думает. Не он один понять не может.

— Мне переучиваться поздно. Я, Николай Федорович, монархист — истинный, прирожденный, без всяких демократий и конституций. Вы, как догадываюсь, убеждений иных, друг ваш Чернецов — третьих. Пока мы вместе, и хвала Небесам, но придется определяться. И не в Москве — раньше. Эта война — гражданская. Первый же встречный имеет полное право на вопрос: «како веруешь?», за что кровь лить собираешься? За царя ли, за республику, за вольный Дон, за, прости господи, анархию — мать порядка?

Пью чай. Киваю. Весенний настой внезапно начинает горчить. Нет, не внезапно. Так и должно быть. Так было…

— Дело не во мне лично. Перетерплю, хоть и плохо умирать придется. Однако, что выбрать? Окраины: Дон, Сибирь, Лифляндия с Курляндией, Малороссия — на любую власть согласятся, ежели права их сохранят и новые прибавят. Но Россия, Русь? Для офицерства монархия — это жизнь, устав и порядок, естественный ход вещей от кадетских погон до салюта над крышкой гроба. Для крестьян, особливо тех, чьи деды в крепости были, царь — это барские хоромы, порушенные невесты, плети на конюшне, сапог в рыло. Не переубедить — такое даже не в сердце сидит, в спинном хребте. Баре против мужиков — и у каждого своя правда. Это, Николай Федорович, не Карл Маркс. Это Емелька Пугачев, когда режут всех, кто в немецком платье и вешают ребром на крюк за пятна пороха на ладонях. Что скажем, когда спросят? Я — не знаю. А вы знаете?

Молчу. Горчит весенний чай. Горчит донская степь.

Лабораторный журнал № 4

23 марта.

Запись пятнадцатая.

Главное преимущество револьвера «Наган» (естественно, в «офицерском» варианте) — простота и надежность. Надвигающийся барабан дает возможность вести огонь, положив оружие на сгиб руки или из кармана, что исключается при стрельбе из большинства других систем из-за прохода раскаленных газов в микрощель между стволом и барабаном. «Наган» хорош и тем, что достаточно массивен для использования в качестве «травматического» оружия — им можно ударить. Причем очень основательно.

Дальше начинаются недостатки. Первый и основной: самая нерациональная система заряжания и разряжания. Гильзы надо выталкивать по одной, поворачивая барабан, после чего в таком же порядке вставлять патроны. В бою времени на это не будет.

Кроме того, носить в обычном кармане «Наган» невозможно. Сегодня я в этом убедился, пожертвовав собственным пальто. Внутрь оружие я все же втиснул, но при попытке достать карман был порван. Неудивительно, длина револьвера — 23,5 см. Носить же «Наган» в кобуре при поясе (даже в самой удобной, послевоенного выпуска) не слишком практично. Рукоятка револьвера в идеальном случае должна быть на уровне руки. Примечательна «ковбойская» схема — револьвер висит на бедре, кобура привязывается к ноге. Но в таком виде по улицам не походишь.

Размышление сии стали результатом очередного посещения тира. К сожалению, поход был омрачен сильным приступом боли. Догнала! Скрутило как раз возле тира, на главной парковой аллее. Пришлось сесть на ближайшую скамейку и переждать, стараясь не подавать виду и не пугать прохожих. Обидно! Прекрасный весенний день, солнце, ветерок — и то, что подкрадывается изнутри. Времени меньше, чем я предполагал, и чем обещали врачи. Надо спешить.