Капитан гренадерской роты

— Постой, я доложу Гальшке, она здесь недалеко, — шепнула Зося Гурке.

Гальшка сидела по-прежнему перед огнем и дремала.

— Княгиня, ты спишь? Вставай, вставай…

— Что такое? — очнулась Гальшка, изумленно взглянув на нее своими чудными глазами.

Зося невольно потупилась перед этим взором. Что-то похожее на упрек совести кольнуло ее в сердце. Она не могла не сознавать, что коварно, безбожно предает эту беззащитную, убитую горем женщину. Но другие побуждения заговорили сильнее совести. Зося быстро справилась с собою и начала тревожно и скоро:

— Я не знаю, что случилось, только граф Гурко откуда-то приехал, прямо с дороги к нам, говорит, что встретился с княгиней и привез тебе от нее какое-то поручение.

Она уже две недели тому назад успела сообщить Гальшке, что Гурко уехал из Вильны тотчас же после своего неудачного сватовства и отправился, кажется, в Краков.

— Где же он мог видеть матушку? Какое поручение? — усталым голосом проговорила княгиня.

— Он просит тебя принять его, сейчас все узнаешь…

— Ах, разве он не может передать через тебя… Скажи ему, что я больна, что я раздета, что я никого не принимаю…

— Я так уж ему и сказала, мне не хотелось будить тебя, княгиня. Но он говорит, что должен объяснить все тебе самой и что дело спешное, иначе он бы не осмелился тревожить тебя вечером, до завтрашнего дня бы дождался.

— Так неужели ж я в самом деле должна принять его?..

— Что же делать!.. Верно, важное что-нибудь… Еще княгиня, пожалуй, сердиться будет…

— Ну хорошо, попроси его в голубую комнату — там, кажется, светло… Только, пожалуйста, будь тут же и не отходи от меня, Зося… Я сейчас выйду…

Гурко отослал четырех из своих сообщников обратно в темный коридор, пастора и двух других оставил в комнате, а сам последовал за Зосей.

Гальшка встретила его молча, одним только изумленным взглядом.

Он почтительно к ней приблизился и заговорил очень бойко, даже с улыбкой:

— Княгиня, я расстался с вами в очень печальную для меня минуту — ваша матушка отказала мне в руке вашей, а вы прямо объявили, что полагаетесь на ее выбор.

— Да, и опять повторяю это: если моя мать непременно будет настаивать, чтоб я вышла замуж — я выйду, но только по ее приказу… Да к чему все это?! Вы, граф, имеете ко мне поручение от матушки?! Где и когда вы ее видели?

— Позвольте, княгиня, я даже не извиняюсь перед вами за ту одежду, которую вы на мне видите, — я к вам прямо с дороги… Мчался во весь дух, лошадей загонял до смерти… Я прямо из Кракова.

— Но матушка в Вилькомире… Что все это значит?!

Гальшка растерянно взглянула на Зосю и хотела выйти из комнаты.

— Ваша матушка не в Вилькомире, она в Кракове, во дворце королевском, — поспешно сказал Гурко. — Выслушайте меня, княгиня… Когда мне отказали в руке вашей, я сообразил только одно: не вы мне отказали, а княгиня Беата Андреевна. Я знал, что все это оттого, что я не католик… Католичество, простите меня, — это печальная слабость княгини, но из-за такой слабости, смею сказать, каприза, я не мог же отказаться от счастия всей моей жизни. Я решился бороться. Я сейчас же отправился к королю в Краков. Наш добрый король принял во мне горячее участие и согласился помочь мне. Он послал нарочного гонца к княгине с приказом, чтобы она немедленно приехала в Краков. Он присоединил к этому формальному приказу свою письменную, собственноручную просьбу. Гонец встретил княгиню на дороге, только случайно узнал ее, вручил ей королевский приказ и письмо, и она вместо Вилькомира приехала прямо в Краков. Король был моим сватом, а княгиня Беата Андреевна не решилась отказать его настоятельной просьбе и желанию…

Гальшка не казалась пораженной, услышав это, она только тихо проговорила:

— Но, граф, я все же ничего не понимаю… Где моя мать теперь? Когда она приедет? Если она прикажет мне, я сказала уж, что не ослушаюсь ее воли… А до тех пор я прошу вас, граф, меня оставить. Я не могу говорить с вами, я не буду вас видеть до ее приезда.

Гурко не смутился.

— Я снова прошу позволения докончить, — сказал он. — Княгиня хотела ехать за вами, но король удержал ее при себе. Мне кажется, он был прав, полагая, что дорогой она снова поддастся убеждениям своего духовника, этого итальянца-иезуита, который возбуждает в ней такую… печальную ненависть ко всему некатолическому. Княгиня уже не раз доказывала королю, что от нее можно ожидать самых быстрых и непредвиденных поступков. Одним словом, было решено так: княгиня останется во дворце, а я поеду за вами. Но для того, чтобы вам не было неловко и неприлично со мной ехать, нас должны немедленно обвенчать тут же, у вас в доме, ведь лютеранское венчание не требует церкви и очень просто, а пастора я привез с собою из Кракова. Таким образом, мы явимся к королю и княгине уже мужем и женою…

Гурко и Зося впились глазами в Гальшку. Что она скажет?!

Она вздрогнула и еще больше побледнела. «Что же это? — мучительно подумала она. — Неужели уж пришло время, и теперь, сейчас, ее будут приносить в жертву. Или все это обман безбожный и расставленные ей сети?!»

Она собрала все свои силы и дрожащим голосом сказала: