Капитан Михалис

В окраинных переулках молча выходили из освобожденных для них школ, складов и подвалов критяне-беженцы. Ночью им не спалось, ворочались на полу, вздыхали. Женщины тоже были мрачные, молчаливые, в черных платках. С мисками и кастрюлями они направлялись в один из дворов, где были поставлены большие котлы. Им приходилось часами ждать, пока не подойдет их очередь и каждой не выдадут по нескольку ложек водянистой похлебки. Вначале им было стыдно: они не привыкли просить милостыню, но голод кого хочешь смирит.

Мать Греция отрывала от себя кусок хлеба, чтобы протянуть его голодному Криту. Самые скупые хозяева раскрывали кошельки, женихи прощались с невестами, уходя в море, священники возносили молитвы, из всех портов отплывали на Крит баркасы, груженные порохом, дробью, продовольствием.

А по богатому острову Сирос, покрытому лесами корабельных мачт, хромал капитан Стефанис с протянутой рукой.

– Подайте на корабль, христиане, на корабль для Крита!

И – благодарение Богу – в тот самый день, когда два его друга-капитана направлялись к монастырю Господа нашего Иисуса Христа, жители Сироса доверили Стефанису пароход, груженный продовольствием и боеприпасами. Попутный ветерок вздул паруса и погнал корабль к берегам Крита. Капитан Стефанис вытащил икону святого Николая, перекрестился и поцеловал ее.

– Ну вот, святой Николай, ставлю тебя на нос корабля, гляди в оба, чтоб потом не говорил, что тебя держали в трюме и ты ничего не видал!

Покровитель мореплавателей молча взирал на капитана и загадочно улыбался.

С южной стороны появилось облачко, похожее на густую струйку дыма. Оно все увеличивалось, разрасталось. За вожаком потянулось целое стадо курчавых барашков, покорных пастуху-ветру. К полудню затянуло все небо. Упали первые капли – слава Богу, хоть напоят землю. Там, где небо сливается с морем, сверкнула молния.

Капитан Стефанис обратил взгляд к югу.

– Эй, южный ветер, развяжи свои бурдюки, полные воды, пройдись ливнем по всему небу и обрушь его стеной на море. Чтоб затмил он и луну, и солнце, чтоб была непроглядная темень. Чтоб я мог незаметно причалить и быстро выгрузить приданое невесте!

Поднимаясь на гору, Вендузос услышал гром и поднял голову. Черное предгрозовое небо нависло над ним. У него внутри все похолодело.

– Подожди, Илья-пророк, – попросил он, – дай мне добраться до дома кума Йоргаса, а потом уж отводи душу.

Он спешил в горную деревню Анополи, хотел попросить кума дать приют его жене и двум дочерям, пока Крит не успокоится.

Когда он, наконец, добрался, вокруг было уже темно как ночью. Постучал в дверь – никакого ответа. Стукнул еще раз. Вышел кум, бледный, с покрасневшими глазами, всклокоченными волосами, но Вендузос в темноте ничего этого не заметил.

– Здравствуй, кум Йоргарос! Не пустишь ли переночевать?

– Ох, несчастье на мою голову! – прошептал Йоргарос, но громко сказал, – добро пожаловать!

Вендузос зашел в дом. Хозяйка почему-то его не встречала. Слышны были только приглушенные голоса в комнате наверху. Но вскоре и они стихли.

– А где кума? – спросил Вендузос.

– Прости ее, кум Вендузос, – ответил Йоргарос, – приболела она. Но очень рада тебе, передает привет.

Кум накрыл на стол, поставил вино, зажег еще одну плошку.

– Прости за бедное угощение, если б я знал, зарезал бы для тебя петуха.

А снаружи поднялась настоящая буря. Ливень обрушился на крышу, ветер трепал старую смоковницу во дворе.

– Завтра на заре я уйду, – сказал Вендузос. – Я дал слово капитану Михалису, грех его нарушать. А к тебе, кум Йоргарос, я с просьбой.

– Все, что смогу… – отвечал Йоргарос, понурив голову.

– Не найдешь ли ты угол для моей семьи, пока не кончится восстание?

Йоргарос торопливо глотнул вина, словно что-то застряло в горле.

– Да вот эта комната свободна. Сюда пусть и поселяются, кум Вендузос!

Он вышел во двор и спустя некоторое время вернулся промокший до нитки.

– Слава Богу, дождь пошел, увлажнит землю, можно будет пахать.

Он убрал со стола и постелил куму на диване.

– Отдохни, кум, с дороги…

На другой день утром Йоргарос принес ему кувшин молока, сухой ячменный калач и большой кусок брынзы. Ночью небо опорожнило свои бурдюки и стало опять бездонным. С крыши радостно кукарекал петух.

– Бывай здоров, кум! – поклонился Вендузос. – Уж и не знаю, как тебя отблагодарить. Всевышний не забудет твою доброту.

– Да, Всевышний ни о чем не забывает… А ты, кум Вендузос, ни о какой благодарности и не помышляй. С Богом!..

Рассвело. Блестели омытые дождем камни и листья на деревьях. Довольный Вендузос, насвистывая, спускался с горы. Он нашел пристанище для своей семьи. Его перестали терзать заботы, и он спешил теперь к друзьям – капитану Михалису, Каямбису и Фурогатосу.