Капитан Райли

У двери в мосарабском стиле [4], покрытой изящной резьбой, она в последний раз взглянула на прибывшего и молча удалилась.

Мужчина в джеллабе взялся за дверную ручку, глубоко вздохнул и, даже не постучав, вошел в комнату.

Несмотря на то, что он бывал здесь и раньше, он не мог не восхититься неземной красотой комнаты, явившейся, казалось, из сказок «Тысячи и одной ночи». Все в ней было будто соткано из шелка и золотого кружева. Мягкий диван в углу с грудой больших подушек, персидские ковры, занавески, танцующие под дуновением легкого ветерка у открытого окна, тончайший полог над широкой кроватью, застеленной шелковыми простынями, привезенными из самой Индии... а прямо напротив нее, перед зеркалом в раме сандалового дерева — женщина, расчесывающая волосы.

Дверь закрылась за спиной у мужчины, однако женщина, казалось, даже не обратила на это внимания, продолжая любоваться своим отражением в зеркале. Затем она встала, умышленно позволив светлому шелковому халату соскользнуть с плеч на пол, и выставила напоказ безупречную фигуру и гладкую смуглую кожу.

Очень медленно женщина повернулась лицом к мужчине, который как завороженный неотрывно любовался этой эротической симфонией, словно никогда прежде не видел ничего подобного. Взгляд его скользнул от изящных ступней, покрытых замысловатыми узорами из хны к тонким щиколоткам; затем — по крепким икрам к безупречным бедрам и четко очерченному лобку, потом — по гладкому животу к высоким грудям с темными сосками, к которым, словно ласкаясь, приникали локоны ослепительно-черных волос. Наконец, скользнув взглядом по высокой горделивой шее, он посмотрел ей в лицо — безмятежное лицо зрелой, уверенной в себе красавицы, на котором, словно береговые огни, сияли глаза — чернее, чем самая черная ночь. Заглянув в эти глаза, он почувствовал, что не в силах противостоять их власти.

Женщина сделала несколько шагов навстречу. Казалось, она парит, не касаясь пола. Откинув с его головы капюшон, она наклонилась к самому уху и сладострастно прошептала:

— Привет, Алекс.

— Привет, Кармен, — ответил он.

12  

Вернувшись с базара, Жюли помогла Джеку выгрузить купленные продукты и разложить их в камбузе. Им помогала Эльза, несколько обиженная строгим приказом капитана ни под каким видом не покидать судно ни ей, ни Хельмуту. Эльзе совершенно нечем было заняться, оставалось только ворчать.

— Нас здесь все равно никто не узнает, — повторила она в третий раз, все еще надеясь убедить Джека. — Даже если бы мы лицом к лицу столкнулись на улице с самим Гиммлером, он бы не поверил, что это я.

— Мы не можем рисковать, — ответил тот. — Вы слишком бросаетесь в глаза, а если испанский патруль потребует у вас документы или даже просто заговорит с вами, мы можем попасть в крайне затруднительное положение. — И, подмигнув ей, добавил: — Трудно быть такой красавицей, правда?

— Как же мне надоело здесь торчать! — сказала она, срывая дурное настроение на пучке салата, яростно швырнув его на стол. — Мне просто необходимо выйти и глотнуть свежего воздуха. Если я задержусь здесь еще хоть на неделю, то просто сойду с ума...

Подойдя к немке, Джек накрыл ладонью ее руку, заставив взглянуть ему в лицо.

— Поверьте, — произнес он мягко, — ни о чем другом я так не мечтаю, как о том, чтобы пригласить вас сегодня вечером прогуляться по городу, сводить в самый изысканный ресторан Танжера, а потом танцевать с вами до самого рассвета, но... но нельзя. Это слишком опасно.

Эльза ничего не ответила, но, посмотрев ему в глаза, наградила такой чарующей улыбкой, что у Джека кровь застучала в висках.

— Джек! — внезапно окликнула его Жюли, нарушая это хрупкое очарование. — Куда ты положил апельсины? Ты их точно не забыл?

Повернувшись к ней, повар указал на низкий шкаф.

— Нет, не забыл, Жужу, — ответил он. — Они вон там, внизу.

— Мерси.

Увы, когда он вновь повернулся к немке, та уже была занята чем-то другим, и разговор ушел совершенно в другое русло.

— А кто эта Кармен, о которой вы тогда говорили? — спросила она.

Джек замялся, пытаясь подыскать слова и тонко намекнуть девушке, что это не ее дело, и при этом не оскорбить, но его опередила француженка, никогда не упускавшая случая посплетничать: ведь здесь, на судне, ей редко выпадала такая возможность.

— Ее зовут Кармен Дебаж, — пояснила она. — И она в некотором роде... Скажем так, она давняя подруга капитана.

— Подруга?

— Пожалуй, я неточно выразилась. Правильнее сказать — любовница, но они давно расстались.

Эльза поставила на полку большую банку консервированных сардин и с удивлением повернулась.

— Любовница, но не подруга. Любовница, которая давно уже не любовница. Как-то всё слишком сложно.

— Короче говоря, она проститутка, — откровенно заявил Джек. — И неиссякаемый источник неприятностей.

— Она не проститутка! — горячо возмутилась Жюли. — Просто дама для досуга.

— А какая между ними разница?

— Разница в том, что она сама выбирает, с кем ложиться в постель, и уверяю тебя, она весьма разборчива. Она отказала многим богатым мужчинам, которые предлагали ей кучу денег.

— Иными словами, куртизанка.