Капитуляция Японии во Второй мировой войне. За кулисами тайного заговора

Вслед за Такамацу наступила очередь принца Коноэ. Принц вновь высказал Кидо свои дежурные опасения о грозившем стране «коммунистическом восстании», которое готовили левацкие элементы в армии и чернь. Затем принц спросил своего старого друга, обеспечена ли безопасность дворца. Он объяснил, что слышал о якобы мятежных настроениях в Императорской гвардии. Кидо решительно опроверг эти слухи: «Верные своему имени, гвардейцы никогда не предпримут незаконных действий».

Спустя несколько часов хранитель печати обнаружил, как он был не прав.

Глава 18. Закат эпохи самураев

В Главном штабе армии день 14 августа начался в «атмосфере относительного спокойствия», согласно донесению генерал-лейтенанта Торасиро Кавабэ, заместителя начштаба. Однако после того, как до штаба дошли сообщения о решении Императорской конференции, это спокойствие улетучилось. «Напряженность и обеспокоенность» в обществе резко обострились. «Я просто ощущаю это, — отмечает Кавабэ, — когда слушаю разговоры и смотрю в лица людей, с которыми сталкиваюсь в коридорах».

Военное министерство и Генеральный штаб гудели как потревоженный улей, когда около часа дня в военном ведомстве распространился слух, что генерал Анами только что возвратился из дворца. «Молодые тигры» собрались толпой в его кабинете, чтобы приветствовать его.

После короткого ожидания генерал появился. Он был бледен, но, казалось, уверен в себе. Люди в его ближайшем окружении заметили, что его душат эмоции и ему было трудно контролировать себя. Полковник Масатака Ида, подчиненный Такэситы, так описывает общее настроение: «Еще не знавшие, какую новость, радостную или горькую, сообщит им Анами, офицеры, переживавшие за судьбу отечества, решавшуюся на их глазах, затаили дыхание, когда он начал говорить.

Министр спокойно произнес простые слова: „Этим утром на Императорской конференции было решено окончить войну. Я должен извиниться, что не оправдал ваших ожиданий“.

Всех ошеломило это известие, и офицеры неподвижно застыли на месте. Минуту сохранялась пронзительная тишина, какая бывает в горах, сменившаяся громкими стенаниями. Офицеры предстали перед очевидным фактом — жестокой реальностью разгрома. Первым очнулся Хатанака: „Не могу не спросить вас, по какой причине вы изменили свое твердое мнение, господин министр?“

Я никогда не забуду выражение его лица в этот момент. Закрыв глаза на краткое время, стараясь справиться со своими чувствами, он решительно ответил: „Я не мог больше сопротивляться желаниям самого императора. Особенно когда он попросил меня в слезах попытаться справиться с причиненной мне страшной болью, какой бы непереносимой она ни была. Я не мог поступить иначе, как забыть все и принять его решение. Более того, его величество сказал, что он уверен в том, что сохранение национального государства будет гарантировано. Теперь, если вы намерены поднять мятеж, убейте первым Анами!“

Услышав эти слова, мы все замолчали и медленно вышли из кабинета военного министра».

После того как Анами сообщил печальную новость младшим офицерам, начальник армейского оперотдела зашел в кабинет генерала Кавабэ и предложил принять меры для координации действий представителей армейского командования в целях предотвращения оппозиционных выступлений или даже возможного переворота. Заместитель начштаба с готовностью согласился, припомнив, что пять высших командиров армии в эту самую минуту присутствуют на совещании в кабинете Анами.

Кавабэ вызвал заместителя военного министра генерала Вакамацу, и этот военный бюрократ согласился помочь. Кавабэ описывает, что было сделано для выполнения генеральского соглашения.

«Все вместе мы вошли в приемную военного министра, где собрались генералы. Анами там не было, он вышел по какому-то делу. Я сказал: „Хотелось бы, чтобы вы воспользовались вашей совместной встречей для обсуждения вопросов, требующих немедленной координации действий пяти армейских руководителей высшего звена“. Маршал Хата повернулся ко мне и сказал: „Это имеет важнейшее значение“. Вакамацу и я сели на два свободных стула. Некоторое время все молчали, пока я не заговорил вновь: „При существующем положении я не думаю, что есть необходимость его обсуждать. Я полагаю, единственно, что может сделать армия, — проявить лояльность и поддержать императорское решение“.

Генерал Умэдзу кивком подтвердил свое согласие; генерал Доихара, начальник Отдела военной подготовки, пробормотал: „Это верно“; Хата повернулся ко мне и четко произнес: „Я согласен с вами“. Маршал Сигияма, командующий Армией Западного округа, не сказал ничего и никак не проявил свои чувства, но я чувствовал, что он не согласен. Я сказал Вакамацу: „Давайте письменно зафиксируем это единое мнение, и каждый генерал подпишет это заявление“.