Капкан для лисицы

– Не пойдет, милый мальчик, – мягко сказала Анна, – За меня, как обычно, заплатит Александр, которому мой супруг на такой случай даже выдал наличные (она усмехнулась, а Лебедев густо покраснел). Впрочем, никто вам не помешает также заплатить за себя самостоятельно. Кстати… вы, полагаю, успели отслужить в армии?

Вопрос являлся хоть и неожиданным, но не слишком странным.

– Да, в десанте, – немного растерянно ответил Кирилл, – Это имеет значение?

– Огромное! – она непринужденно взяла его под руку (один ее парфюм, безусловно, баснословно дорогой, мог заставить потерять голову. Не говоря о глазах, тонком профиле… и идеально стройных ножках),– Слышала, десантник обязан уметь водить машину?

– Я вожу,– ответил Кирилл все еще немного растерянно и пока не понимая, к чему она клонит (хоть догадаться было совсем несложно), – "Жигули" брата. По доверенности.

– Нет, ты посмотри, Саша, на ловца и зверь бежит… – обратилась Анна к Лебедеву. Тот неопределенно хмыкнул.

– Сколько ты получаешь в качестве этого… ночного секьюрити? – опять спросила она Кирилла.

Он в очередной раз ощутил, что готов покраснеть. Назвал сумму.

Анна выглядела удивленной.

– За одну смену?

Тут Лебедев весьма бестактно фыркнул, а Кириллу уже казалось, что его отхлестали по щекам крапивой.

– Бедный мальчик, и как ты сводишь концы с концами? – сказала Анна без обычной насмешки, – Ладно, прости мою бестактность, – ее рука опять легонько коснулась… уже не локтя, а ладони Кирилла (хорошо, что он сейчас не смотрел на Лебедева и не видел выражения его глаз).

– К делу,– Анна достала из сумочки прямоугольник визитки и ручку, – После аварии, случившейся год назад, муж мне запрещает самой садиться за руль. Не скажу, что ты первый, кому предлагается эта работа… но неважно. Место пока вакантно. Оклад для начала… (она назвала сумму, от которой у Кирилла перехватило дыхание). Занятость неполная, лишь во второй половине дне. Я, видишь ли (легкая усмешка), раньше полудня не встаю… А вы, студенты дневного отделения… ты же учишься на дневном? (Кирилл опять кивнул). Отлично. Вы ведь учитесь в первой половине дня, так? Значит, останется время и на учебу…

Кирилл подумал, что все это звучит слишком хорошо для того, чтобы быть правдой, и Анна словно прочла его мысли.

– Конечно, не факт, что мой супруг, господин Зарецкий – все ведь зависит в конечном итоге от него, как ты понимаешь, – примет тебя на работу, но… то, что ты служил в "Фениксе", уже отличная рекомендация, верно, Саша?

Лебедев улыбнулся, но довольно кисло.

– Александр вообще-то возит моего мужа. – пояснила Анна, – А сегодня я его просто… взяла напрокат, – она тихонько засмеялась.

– А чем вас не устраивали предыдущие водители? – спросил Кирилл, сам дивясь непомерной наглости своего вопроса.

Анна изящно повела плечами.

– Один водил машину отлично, но… как это выразиться? – она произнесла что-то по-французски с идеальным прононсом (Кирилл подумал, что она, возможно, как и Ольга, закончила факультет иностранных языков), – Словом. не знал своего места. Ну, а другой… с ним было просто страшно ездить – так он гнал… – она опять мягко улыбнулась, – Я вас не слишком запугала, милый юноша?

– Не слишком, – улыбнулся Кирилл в ответ, хотя, чего там? Слегка запугала таки…

* * *

3.

"Ржевский"

– Не волнуйтесь, мы накопаем компры (на любого, заметь, милый, на лю-бо-го!), настоящей комры, так что подыскивайте писаку, который все это складно изложит на бумаге в какой-нибудь (желтой, конечно же) газетенке. Что поделаешь, это наша работа, и мы свою работу (прямо скажем, шакалью) привыкли выполнять на совесть…

А что, Ручьёв, и впрямь шакалья работа… но ты ее сам себе выбирал. Не обстоятельства толкали, нет. Обстоятельства лишь подталкивали… И, положа руку на сердце, ты испытываешь угрызения совести? Да ни малейших. Люди в подавляющем своем большинстве – редкое дерьмо, и если один кандидат на высокий пост (мэра или… да неважно, хоть самого президента) хочет сожрать конкурента, мы поможем. Поймаем, зажарим, приправим… и поднесем на блюдечке тушку несчастного.

А заодно, милок, и тебя прощупаем хорошенько. И если вдруг заартачишься, не захочешь платить нами установленную цену… что ж, пеняй тогда на себя. И не забывай пословицу о том дурне, который в поте лица копал яму другому…

Ручьёв откинулся на спинку своего рабочего кресла, сцепил руки на затылке, и вдруг нахлынуло, накатило такое знакомое… "Никого, кроме Нее, ни видеть не хочу, ни слышать. Никого…"

Похоже было на дикую жажду – такое случается у проснувшегося с похмелья. И продолжается… продолжается это достаточно долго для того, чтобы с обреченностью, всей обреченностью понять – да, он однолюб, и неважно, сколько женщин было в промежутках между (не так, собственно, и много, и совесть его укоряла лишь за одну, ту, что имела неосторожность влюбиться в него со всем пылом молодости и неопытности. Впрочем, тогда он считал, что Анна его бросила. Она же лишь взяла "тайм-аут". Для нее все изначально было лишь щекочущей нервы игрой…)