Капкан для медвежатника

Заработав в Варшаве репутацию специалиста высочайшего класса, Павел Павлович Заварзин был переведен начальником Московского охранного отделения и через пару месяцев получил полковника. Он поставил работу с секретными сотрудниками «охранки» на небывалую высоту, чем брезговал плотно заниматься его предшественник генерал Отдельного корпуса жандармов Генрих Фридрихович фон Зиттон, назначенный после ранения его в голову террористом Борисом Савинковым в Петербургское охранное отделение.

Пал Палыч даже написал «Инструкцию Московского охранного отделения по организации и ведению внутренней агентуры», работу умную, обстоятельную, практическую и изложенную доступным и понятным языком. Секретные сотрудники начальника московской «охранки» полковника Заварзина были всюду, а в среде дворников агентом охранного отделения был каждый второй, не считая каждого первого!

Именно один из таких агентов (хитроватый дворник-татарин) полковника Заварзина запомнил молодого франтоватого мужчину чуть выше среднего роста с усиками и при аккуратной бородке, в котелке, с тростью в одной руке и с кожаным саквояжем в другой, вышедшего, а вернее сказать, выбежавшего из здания Императорского Национального банка в ночь его ограбления.

Аристов после допроса этого дворника, видевшего похитителей в ночь ограбления, составил словесный портрет медвежатника и отправил своих сыскарей для его поиска и поимки.

Полковник Заварзин немедля взял этого дворника в оборот, выдал ему энную сумму (данные считаются секретной информацией и не подлежат огласке до 2012 года) и велел шататься по городу близ богатых особняков, бирж, коммерческих и государственных банков и «смотреть по сторонам». Так выразился сам Пал Палыч.

–  Смотреть и все примечать, – протягивая энную сумму денежных ассигнаций, добавил начальник «охранки». – Авось и узришь этого франта-молодчика в котелке и с тростью.

Дворник, освобожденный от ежедневного махания метлой и тем безгранично счастливый, а также получивший энную сумму, видимо, не очень малую (им немедленно был прикуплен костюм в коричневую полоску и котелок с шелковым подкладом), узрел-таки франта-молодчика! Тот пребывал в кондитерской на Большой Дмитровке в обществе красивой дамы, где изволил кушать кофей и мороженое. Агент-дворник даже умудрился немного подслушать их разговор и при докладе лично Пал Палычу (Заварзин разрешал своим секретным агентам так себя называть и вообще старался показать, что он очень демократичен) сказал:

–  Так что, это, Пал Палыч, оне, стало быть, ухарь-молодчик, с дамочкой ентой коротко знакомы.

–  Почему ты думаешь, что коротко? – спросил полковник.

–  Дак, это, он ее на «ты» кличет, а она ево – Савушкой, – получил резонный ответ Заварзин.

Скоро полковнику Заварзину удалось выяснить (раньше Аристова), что франт-молодчик – не кто иной, как приемный сынок хитровского туза Парамона Мироновича Савелий Николаевич Родионов, недавно вернувшийся из Европы, где постигал экономику и право. А дамочка, что столь фамильярно называла его Савушкой, есть его законная венчанная супруга Елизавета Петровна Родионова. В девичестве Волкова, дочь княжны Козловской (некогда любимой фрейлины императрицы) и Петра Ивановича Волкова, гласного городской Думы, владельца стариннейшей дворянской фамилии, представители которой служили в городовых воеводах и сотниках еще незабвенному князю Дмитрию Ивановичу Донскому.

–  Ишь ты, вон оно как получается, – не удержался от восклицания Пал Палыч, получив эти сведения, хотя находился в кабинете один. – Дочка княжны и думского гласного замужем за приемышем без роду и племени и известным всей России вором!

Позже полковник Заварзин изменил мнение относительно Савелия Родионова. Это когда узнал, что он сын дворянина, погибшего на каторге, но не сломавшегося. К этому времени и Григорий Васильевич Аристов знал, кто таков Савелий Николаевич Родионов.

* * *

...Когда свидетели были опрошены обвиняющей и защищающей сторонами, был объявлен перерыв на полчаса.

Чай оказался весьма кстати. Почти всем. Прокурору – потому что он участвовал в таком процессе впервые. Громилы – были. Убийцы – попадались. Был даже церковный вор-святотатец, которому он испросил пятнадцать лет каторжных работ, и присяжные заседатели это решительно и единогласно утвердили. А вот государственного преступника осуждать еще не приходилось. К тому же председатель Окружного суда убедительно просил не распространяться насчет деталей преступления и не уточнять, что за документы были украдены.

–  Меня об этом попросил сам его высокопревосходительство господин министр. – Тайный советник Казин завел глаза под лоб и поднял указательный палец вверх. – Так что по ходу ведения судебного следствия вам следует говорить «похищены ценные бумаги», без всяческих объяснений, что это за бумаги. Вам ясно? Все остальное есть государственная тайна...