Капризы неба

— Это всё так, но позвольте я продолжу. — Джинин не попросил, а настоял, чем несколько обескуражил главврача. — Так вот, в изменённой версии сюжета лайнер и впрямь затонул. Из-за чего — не объясняется, но можно понять, что люди на борту видели разные события. Точно так же было на самом деле. Об истинных причинах до сих пор ничего неизвестно, а те, кто выжил, давали разные показания. Вы можете себе представить, что крушение такого огромного лайнера способно по-разному восприниматься людьми, находящимися на его борту? Мне вот с трудом верится.

— К чему вы клоните? — нетерпеливо спросил Орехов.

— К тому, что в скрытых главах описана правдивая картина после кораблекрушения, о которой Глен не мог знать, будучи утопленником. — Аркадий и сам испугался такого заявления. — И ещё один момент — у нас до сих пор нет объяснения случившейся трагедии в 2011 году, но согласно правде Глена, объяснение есть: всё происходило в фальшивом мире, где события регулировались извне. Кем, спросите вы? Тем самым Палмером. Местным божком.

Доктор замахал руками, словно отбиваясь от назойливых папарацци:

— Вы меня окончательно запутали, Аркадий Александрович. Что вы пытаетесь до меня донести?

— Я долго думал… А вдруг мы и впрямь персонажи из написанного Гленом рассказа, чьё содержание тесно переплелось с другой историей — с той, в которой оказался сам Глен. Точнее, в которую его отправил Палмер.

— Надеюсь, вы не серьёзно?

— Я бы тоже хотел на это надеяться. — Аркадий расстегнул ещё пару пуговиц на рубашке. Вода и кондиционер не спасали от духоты. — Позвольте разложить вам всё по полочкам. После продолжительного изучения скрытых глав я вывел два больших пласта реальностей и ещё несколько периферийных, фигурирующих во всей этой большой истории. За основу возьмём наш мир, в котором Глен утонул во время круиза, а мой дед запутался в сетях фантазий своего предшественника, совершая сплит-погружения в день накануне гибели. В то же время, для Глена существует иной пласт, антипод нашему, где есть материальный мир и миры тонких материй, в одном из которых и живём с вами мы — вымышленные герои и пролонгеры, а он автор нашего бытия, оказавшийся запертым внутри собственного вымысла. Не без помощи пресловутого Палмера, придуманного, опять же, им. У Палмера свой подпласт, именуемый анабиозом структуре мира Глена. Именно из этого анабиоза уходит лестница вниз, прямиком в альтернативную Вселенную рассказа «Капризы неба», ещё одной параллельной реальности, сотканной из тонкой материи. Так вот, оказавшись уже на третьем уровне под своим материальным естеством, Глен вместе с иллюзорным лайнером «Эклиптика» тонет в водах Японского моря. Данное событие становится для нас историей. Круг замыкается, возвращаясь к пласту этого, — Аркадий расставил руки в стороны, как бы охватывая весь кабинет, — фундаментального с нашей точки зрения, мира. Из чего следует вывод: наша выдуманная Гленом реальность тесно переплелась с другой выдуманной, той, в которой Палмер устроил Глену аттракцион «Белка в колесе» и где лайнер затонул. Вот и получается, что по одной версии — условной правде Глена — существует множествопереплетающихся фальшивых миров, из которых ему так и не удалось выбраться и куда входит наше с вами бытие, а по другой — всё не более чем фантазийные джунгли в глубинах разума Глена, о которых мы узнали благодаря сплит-погружению моего деда.

Очевидно, доктор Орехов никогда ранее не приходили в голову мысли углубляться в подобное, поэтому догадку молодого Джинина он встретил смешком, пропитанным скептицизмом:

— Я вижу, это лето у вас выдалось заурядно скучным, раз вы не поленились заняться реставрацией столь сложного явления, как фантазийными джунглями господина Глена?

— Вы не видите в моих словах ни грамма логики? — слегка обиженно спросил Аркадий.

— Нет, почему же, логика есть. Возможно, если я тщательнее разберусь во всех хитросплетениях вашего расследования, её станет ещё больше, однако я не хочу этого делать по одной простой причине. — Доктор выдержал паузу и разъяснил. — Меня вполне устраивает моё бытие, чтобы нарочно ставить его истинность под сомнение, копаясь в чьих-то больных фантазиях, словно в грязном белье пациента.

— Но где гарантии, что озвученный мною вариант невозможен? — продолжал настаивать Аркадий.

— Таких гарантий вам не даст даже господь Бог, ибо кто даст гарантии, что он тоже не вымысел? — Орехов сохранял невозмутимость. — Нам остаётся только принимать тот мир, в котором мы живём. И вот что я вам скажу, молодой человек: я живу полнокровной жизнью и, по большому счёту, мне плевать, персонаж я чьё-то книги или нет. Мне кажется, мы в любом случае подчинены воле неких создателей, так не всё ли равно, кем они являются? Мы узнаем о них лишь в том случае, когда они сами этого захотят.