Капризы неба

Глен включил настольную лампу, уселся в кресло и достал папку с рассказом. Он уже прописал Палмеру структуру необходимых знаний, следующим шагом должен был стать его визит на спасательный корабль «Боги иллюзий» в привычной для него роли сотрудника издательства. Внедрения Палмера осуществлялись, как и обычные интеграции, с помощью сиреневых листов. С той лишь разницей, что в материальном мире никто не распадался на атомы. Его обратный выход пролегал через лазейки-ловушки. Попав в такую лазейку, Палмер покидал произведение, но не появлялся в реальности — он застревал в плоскости пограничного раздела между двумя мирами, в своеобразном коконе, консервирующем естество персонажа. Леонид называл его саркофагом, Глен — литературным анабиозом. Перед следующим заданием Палмер наделялся набором новых знаний о своей жизни вне текстов и предстоящей миссии.

В этот раз от Палмера требовалось как можно мягче и доступнее раскрыть Рае Райс постигшую её участь. Тогда был шанс, что резервная копия воспоминаний всплывёт из глубин памяти, и Глен сможет выудить оттуда всю правду. Если повезёт, конечно.

Он внедрил Палмера в самое начало седьмой главы, изменив тем самым весь дальнейший сюжетный ход. Волнительное ожидание распечаток заставило Глена истоптать линолеум возле регенерационного принтера. Примечательно, что в этом месте линолеум и так был истоптан больше, чем где-то ещё. Очевидно, Глен не первый, кто подобно наркоману ждал новой текстовой дозы от принтера. Наконец, эпизод сформировался, он схватил листы и начал читать. Взахлёб, как самую интересную книгу последних лет, но анализируя каждое слово. Особое внимание он уделял мыслям и переживаниям Раи. Он едва не взвыл от восторга, прочитав эти строчки:

«Хотя сейчас она уже вспомнила о тех вечерах, когда после работы в продуктовом магазине сочиняла „Творческий круиз“».

И далее:

«Как билась над разгадкой тайны личности, заинтересовавшей её больше остальных — тайны личности Глена. Мифического Глена, о котором не знал никто».

Палмеру обязательно стоило выписать премию. В виде воспоминаний о месячном отдыхе в Доминикане с девушкой его мечты или что-то в таком роде. Рая вспомнила всё, что Глен необдуманно стёр во время её интеграции. Или почти всё. Во всяком случае, появилась почва для дальнейших расспросов. Коими, несомненно, Глен планировал заниматься сам, без помощи персонажей-оруженосцев. С имеющимся материалом он вновь поднялся в кабинет и последующие полчаса потратил на анализ сложившегося эпизода на борту спасательного судна. Девушке предсказуемо не удалось найти выход — слишком мало текста и времени оставалось в её распоряжении. Глен осознанно не указал в задании Палмеру увести Раю с собой. Как истинный джентльмен, он пропустил бы её вперёд, прямиком в кокон анабиоза. А там уже хрупкие воспоминания могли пострадать без возможности дальнейшей реставрации, теперь Глену стоило обращаться с ними как с ценной реликвией древности. Поэтому под ловушкой он спроектировал вторую лазейку, ведущую уже в реальность. Оставалось лишь направить Раю в эту точку. Конечно, можно было подкинуть ей записку в каюте, где она перерыла всё бельё или чётко указатьПалмеру последовательность их прыжков за борт. Но Глен всегда придерживался полезного принципа: если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам.

Он прописал свою интеграцию в середине изменённой седьмой главы. Она будет бегать по коридорам, наткнётся на него, он скажет ей, куда следует прыгать, а затем сам скроется в каюте с лазейкой. Глен тщательно проверил все детали с обратным извлечением. Рая и он должны были материализоваться двадцатью минутами позже на заднем дворе кафе из соседнего квартала. Ему пришлось поработать хирургом и аккуратно удалить некоторые её воспоминания, с которыми их планируемый диалог рисковал пойти не по тому руслу. Он стёр все знания, полученные девушкой во время интеграции, включая последний разговор с «федералом», как она окрестила Палмера.

Протаптывая в сотый раз дорогу во владения второй типографии, Глен окончательно убедился в том, что он псих. Ничем не лучше Тутанхамона. Возможно, убедилось в этом лишь одно из его тел, ибо материальная оболочка не остановилась и направилась прямо в пасть небытия.

— Поверить не могу, что я встретила тебя! — Рая едва сдержала желание ощупать Глена.

Желание свойственное большинству людей, убеждённых в нереальности существования загадочного писателя Глена. Он давно привык к этому.

— Зайдём в кафе, — предложил Глен. — Здесь я ощущаю себя отбросом из подворотни.

— У меня с собой нет денег. Засиделась в издательстве с самого обеда. — Рая покорно впитала внушённую легенду.

— У меня есть.

Они зашли внутрь. Один свободный столик для двоих у окна словно ждал их появления.