Капризы неба

— На последний могу ответить прямо сейчас — для меня она значит не больше, чем прилипшая к ногам тень на дороге.

— Да? — будь у Леонида ноги, он бы наверняка подскочил. — Почему же ты так засуетился от упоминания её имени?

Глену нечем было бить эту карту.

— Я не знаю.

— Вот ради этого знания ты и пойдёшь со мной. Да и не пропадать же билету. Да-да, не смотри так, я заранее спланировал твоё участие и сказал Веронике, что со мной будет мой друг-коллега. Конечно, она думает, что я беру тебя для её сестры.

— Ты всегда всё планируешь заранее. Не удивлюсь, если твоя жизнь расписана поминутно на десять лет вперёд.

— Сегодня в восемь на площади. — Лео пропустил замечание Глена и вернулся к работе. — Если хочешь увеличить свои шансы, советую поменять имидж. Хотя бы на один вечер.

Глен отказывался верить в то, что слышал. Или весь этот спектакль являлся не более чем пустой бравадой? Лео и впрямь допускал вариант, что Глен позволит себе воевать за Веронику с братом по разуму? Говорят, в любви и на войне все средства хороши. Но войнушку детей во дворе с пластмассовыми автоматами вряд ли можно назвать войной. Точно так же Глен не считал свои чувства к Веронике любовью. Скорее, вирусной инфекцией для разума. Не считал, но почему-то его мнение не учитывалось даже им. Конечно, он будет воевать. Лео глубоко заблуждался, если действительно считал иначе.

До конца рабочего дня они не подходили к любовной теме на расстояние снайперского выстрела. Но поодиночке ошивались вокруг неё без перерыва на работу и обед. Они словно устроили заочное соревнование, кто менее продуктивно проведёт понедельник. Победил Глен.

— Поедем вместе? — спросил он, разгребая завалы на столе перед уходом. Он заметил, что приобретает новые привычки. И все они связаны с напарником. Глен с ужасом представил, как однажды окончательно превратится в тень Лео.

— Заезжай без двадцати восемь.

Леонид жил прямо напротив здания издательства, в соседнем доме. Глен подъехал к его подъезду в тридцать пять минут, вышел из машины и закинул в рот пластинку жвачки. Советам Лео сменить имидж он не внял и приехал в том же самом виде. Изменения во внешности в сторону стандартов означали бы официальное объявление войны и серьёзность намерений. Впрочем, пакт о ненападении Глен тоже не подписывал.

Увидев его, Леонид не удержался от замечания:

— Ты не ищешь лёгких путей. Я не говорил, что она терпеть не может готов?

Глен засунул руки в карманы джинсов, его челюсть активно перерабатывала жвачку.

— Я не гот.

— Отлично, это в корне меняет дело. — Лео засмеялся.

Глен помог ему разместиться на переднем сидении, коляску он сложил и запихнул в багажник.

— Наверняка нам придётся подвезти их после фильма, я бы попросил тебя включить радио, — сказал Лео, когда они выехали со двора.

— Я включу им аудиокнигу о твоём занудстве. Могу надиктовать по пути, у меня скопилась масса материала.

Лео скривил недовольную физиономию, но промолчал. Глен убавил громкость, чтобы следующая фраза так же не затерялась в салоне:

— Не думай, что при упоминании имени Вероники я забыл о самом главном… — Он повернулся и довольно долго смотрел на Леонида. — Ты мне должен рассказать о третьей типографии. Думаю, сейчас самое время.

— Почему сейчас? Боишься, что после сегодняшнего вечера мы превратимся из братьев в кровных врагов?

— Нет, — поспешно сказал Глен, хотя он явно не исключал такую возможность. — Я считаю, наши отношения не должны меняться, вне зависимости от результата этой встречи. И я сделаю для этого всё возможное.

— Похвальное стремление. Но по главному вопросу вынужден тебя несколько разочаровать — я знаю лишь о существовании третьей типографии, ни о чём более.

Глен едва вдавил педаль тормоза от такого издевательского заявления.

— Ты врёшь! Сначала проговорился, а теперь включил заднюю передачу.

— Это правда. — Лео сохранил спокойствие и печальным взглядом смотрел на гуляющих по тротуарам прохожих. — Или ты думаешь, я работал бы здесь с таким набором знаний? В лучшем случае меня бы повысили.

— Почему же ты сказал, что предпочёл бы не знать о третьей типографии?

— Вот именно поэтому. Я не располагаю точной информацией, а та, что есть, мне ничего не даёт. Кроме осознания нашей подневольной сущности.

Глен перестал следить за дорогой. Он следил исключительно за ходом разговора.

— Тебе известно, как туда пройти?

— Как пройти? — переспросил Лео, будто Глен поинтересовался о результате забега Леонида на стометровке. — Вход в неё не имеет форму двери, так как она располагается в иной плоскости мироздания.

«Вот и приехали!». Все фобии Глена решили обрасти плотью в один день. Он остановил «фольксваген» недалеко от площади и заглушил двигатель. И пожалел, что сознание нельзя заглушить таким же банальным поворотом ключа.

— То есть, наш мир никакая не реальность? — наконец, спросил он.

— Не реальность конечной инстанции, я бы так сказал. Я думал, об этом и так все знают. Уж тем более ты.

— Я догадывался, но не знал наверняка.