Капризы неба

— Лео не должен ни о чём знать, — сказал Глен, макая блин в пиалу с мёдом.

— Почему?

— Он всё ещё любит тебя.

— Я это заметила. — Она отпила чёрный кофе без сахара и развернула шоколадную конфету. Ей лишь не хватало сигареты и таблички на шее: «Стерва».

— Тебе он совсем безразличен?

— С чего ты взял?

— Ну, ты сидишь у меня дома после бурной ночи и бурного утра и вполне спокойно говоришь о Лео.

Вероника усмехнулась:

— Можно подумать, тебя изъедают муки совести. Особенно ночью, когда ты с порога потащил меня под одеяло.

Глен вспомнил последнее сообщение от таинственного субъекта. Впервые с момента его получения. Это обстоятельство вмиг добавило несколько ложек дёгтя в пиалу с мёдом. Подгоревшие блины показались горькими — именно такими, какими и являлись. Розовые линзы выпали из глаз Глена, и теперь он посмотрел на ситуацию трезвым взглядом. По опыту работы в издательстве он отлично знал, что загадочные сообщения, записки и послания — недобрый признак, в независимости от содержания. Но неужели Лео столь коварен, чтобы повторять историю с интеграцией? А если не он, то кто мог её организовать? «Да кто угодно, ты работаешь в улье, где у каждой задницы есть жало, способное больно ужалить». Но ведь он никому не насолил, чтобы его жалили таким вот образом. Никому, кроме Лео, конечно же.

— Чего ты замолчал? Совесть проснулась? — спросила Вероника привычно холодным голосом.

В том и странность, что совесть не просыпалась. Так, блуждала в полусне где-то на заднем дворе, сея сомнения в своём изначальном существовании. Где ты была, дорогуша, когда готовилось преступление? Погребена под весельем компанейского вечера, под тяжестью влечения к девушке брата?

— Нет, но всё это нехорошо, — сказал Глен.

Он предположил, что Лео вполне мог совершить интеграцию, когда они разъезжались по домам (как они думали). Причём, двойную интеграцию: его и Вероники. А сейчас этот коротышка сидел с чашкой кофе и читал их кухонный разговор как утреннюю газету.

— И что дальше? — Она вытащила из откуда-то взявшейся пачки сигарету с зажигалкой и закурила. Теперь не хватало лишь таблички. — Предлагаешь сходить к священнику исповедаться?

— Не будь такой язвительной. Я просто не хочу, чтобы Лео узнал о случившемся. — Глен больше не мог есть эти чёрные блины, даже политые изрядной порцией мёда. Он отодвинул тарелку. Вероятно, Лео дал кому-то поручение прислать те сообщения. Чем они являлись — проверкой, провокацией, предупреждением? Или всем вместе?

— Я готова держать его в неведении, только если ты планируешь оставить эту ночь нашей единственной ночью. — Вероника знала, куда бить. — В противном случае я не собираюсь вечно прятаться под маской подруги прошлого. И как-то обнадёживать Лёню в его мечтах.

Глен вспомнил второе СМС, где отправитель заверял, что идея взять Глена на встречу принадлежала вовсе не Леониду. И что на самом деле именно он являлся целью в этой странной охоте. Но откуда она знала о нём прежде?

— А что планируешь ты в этом отношении? — Глен нащупал нить, способную вывести его к некоторым ответам.

— Я? — Вероника выпустила тонкую струйку дыма прямо ему в лицо. Из её губ даже сигаретный дым казался ему сладким. Это поражение, признал он. — Ты мужчина или тюлень? Такие вещи должен решать мужчина. Если ты тюлень, то мне лучше уйти прямо сейчас.

— Я не тюлень! — Глен едва не вскочил. — Ответь мне на один вопрос. Ты предложила Лео позвать меня вчера?

Он заметил, как её пальцы дрогнули, из-за чего с сигареты упал скопившийся пепел.

— Это он тебе сказал?

— Нет. Осведомлённый источник доложил.

Она сморщила лоб:

— Какой ещё источник?

— Не важно. Отвечай на вопрос! — Он сдобрил свой тон жёсткостью. «Не нравятся тюлени — получай мужика». Эффект не заставил себя долго ждать. Вероника смахнула ледяную напыщенность с лица и посмотрела на Глена глазами маленькой обиженной девочки.

— Я должна была узнать правду, — сказала она.

— О чём?

Она погасила недокуренную сигарету прямо в тарелке.

— О нас. После возвращения во Владивосток меня стали преследовать видения и сны о тебе.

«Ещё одна девица, подверженная видениям о загадочном Глене. Да ты счастливчик, все парни мечтают об этом».

— Обо мне? — Глен отказывался верить. Снаряд не попадает в одно место дважды. Причём, дважды подряд — осадок истории с Раей Райс не выветривался окончательно, пока она находилась в плену букв.

— Да. Меня влекло к образу из своих снов, я посчитала это ненормальным явлением.

«Детка, ты ещё не знаешь, что такое ненормальное явление».

— А как ты узнала, что я работаю с Лео?

— Точно так же. Ещё вопросы?

Глен немного ослабил хватку. Он понял, что Вероника, как и он, является пленницей чужеродных чувств. Будто эти чувства прописали им как персонажам. От такой догадки его передёрнуло. Он спешно влил в себя остатки сладкого чая вприкуску с гречишным мёдом.

— Так, и когда ты меня увидела, то поняла, что всё сбывается?