Карамель

Захлебываюсь и в этот же момент вижу перед собой детское личико Беса. Он ласково улыбается мне, машет рукой, разворачивается и убегает — все расплывается. Блики, блики, они пережевывают меня и сплевывают на асфальт. Я поворачиваю голову в сторону вышек Северного района — между ними выплывает солнце, до безумия близко и беспощадно жгучее. Я опять смотрю на Беса — он дергает рукой фонарики, что на мосту, в другой ладошке держит карамель. Мальчик хохочет, оборачивается на меня, кричит и зовет по имени — так радостно.

— Карамелька!

Солнце вот-вот испепелит его, поглотит, как вдруг само оно падает и бултыхается на дно Нового Мира.

Я пытаюсь сделать шаг навстречу Бесу, хочу оказаться на том мосту, где произошла авария, чтобы разделить с ним боль — брат продолжает звать меня. Я дергаюсь, но что-то липкое, тягучее не дает мне двинуться; осматриваюсь: я нахожусь в вертикальной ванной, наполненной прозрачной слизью. Понимаю, что на поверхности у меня только лицо: нос, глаза, губы.

И вот меня затягивает.

Я погружаюсь, ныряю, но больше не задыхаюсь. Наблюдаю безжизненное тело Беса: маленькие ножки свисают с отцовских рук, голова запрокинута назад, но мне видно ее часть — разбита. Кровь в волосах и на рубашке застывает как сургуч на конверте; все остальное — в порезах и грязи.

Не понимаю, что происходит дальше.

Под ногами появляется земля, и я выползаю из липкой ванны — на мне ничего нет из одежды. Чувствую себя подавленной и униженной, но дело не в наготе.

Вдруг отец отворачивается и вытягивает руки впереди себя — над пропастью; как я думала раньше — над Острогом. Он ослабляет хват, и Бес летит туда. Нет, пожалуйста, нет! Этого не было! Бездумно мчусь вперед и спрыгиваю с моста, но брата больше не вижу. Паря в воздухе, переворачиваюсь и гляжу на небо: нет моста, нет отца, нет Нового Мира. Все сверху белое, а подо мной черное — Инь и Янь. Я представляю себе столкновение с ограждением АндеРоссии, мне хочется раз, да побывать там, но маленькая часть внутри меня осознает, что мечте этой сбыться уже не суждено.

День Восьмой

Пип-пип-пип!

Отвратительный писк застревает в ушах, и я пробуждаюсь заново — в резиденции, в своей комнате, на диване. Подо мной сырая насквозь подушка — то ли от пота, то ли от слез. Потираю лицо и нащупываю маленькие кристаллики соли, замечаю часы над дверью — семь утра.

Я снимаю пижаму и беру одежду Б-Нель: джинсы в пору, белоснежная майка красиво подчеркивает грудь. Спускаюсь до гостиной — там шумно. Все еще не могу отойти от ночного кошмара, продолжаю думать о брате, о странной ванне, о белом небе, о мгле подо мной. Быстро захожу через двустворчатые двери, и тут же сожалею об этом. Сколько людей! — и все разом оборачиваются на меня.

— Привет, — выдаю я растерянно и оглядываю их, пересчитываю: тринадцать; представляюсь, — Я Карамель.

— А я уж решил, вторая Б-Нель пришла, — посмеивается темнокожий парень с края дивана и кивает на мою одежду.

В белых стенах дома по улице Голдман Северного района служанка по имени Миринда — темнокожая и маленькая, как грязное пятно плавала между комнатами. Я всегда думала о том, что ей совсем не место рядом с нами. Мужчина, который оглядывает меня, широкоплечий и высокий, он контрастом сливается с золотыми стенами резиденции.

Замечаю рядом с окном своего друга — он единственный делает резкий шаг ко мне навстречу.

— Тебя нам не хватало! — резво заявляет Серафим и зовет. — Сюда!

Не слушаюсь — стою на месте.

Позади, из дверей выплывает женщина, случайно задевает меня, извиняясь, берет за плечи, и проходит дальше. Чувствую себя — как это говорится? — не в своей тарелке; да что там — я из салата попала в первые горячие блюда. Привычка выступать перед большим количеством людей смеется надо мной, а волнение подытоживает и бьет локтем в живот. Раньше мне было все равно на то, как меня поймут или не поймут, а сейчас ситуация была иной, и, наверное, мне с большей осторожностью следовало бы выбирать слова.

На полу сидит Б-Нель — она поднимается и аккуратно берет меня за руку; с ней идти я согласна. Продвигаемся через толпу завтракающих и что-то жарко обсуждающих, Серафим ставит меня рядом с собой и просит немного внимания.

— Эта девушка необычайна, знаете почему? — спрашивает он. — С сегодняшнего дня она становится членом нашей семьи.

— Какая честь, — не без язвы, — сама Карамель Голддман вступает в наши ряды, — как утверждение кидает темнокожий парень.

— Ряды чего я вступаю? — шепчу я, вызывая тем самым смех у всех этих незнакомых мне людей.

— Мы отстаивали и всегда будем отстаивать свои права, — продолжает тот, и я опять вспоминаю про Миринду.

— Нам надоело терпеть нападки Нового Мира, они не уважают нас, — подытоживает девочка рядом — выглядит чуть старше Золото.

Думаю о сестре — вряд ли бы Золото захотела со мной сбежать, вряд ли бы согласилась спуститься в Острог.