Кардинал Блэк

Именно там на меня снизошло осознание, что зло существует для того, чтобы развращать невинность. Превращать ее в нечто уродливое — что можно купить и продать, как и любой другой товар. Такова была цель ДиКея. Знаешь, в ту минуту я всем сердцем желала убить его, разорвать на куски — как и всех злодеев, которые охотились на слабых и беззащитных людей, неспособных за себя постоять. Тогда и проснулась Дикарка Лиззи — проснулась и начала думать об убийстве, как о средстве… если и не от всего мирового зла, то хотя бы от его части в том маленьком мире, который меня окружал.

Но на время я затаилась и прожила в том доме почти год, дожидаясь, пока госпожа Спаннер начнет достаточно доверять мне. Она позволяла сопровождать ее во время походов за покупками, мы часто покупали ткани, и все омрачалось лишь тем, что с нами неизменно был один из ее арабов. Я старалась быть кроткой и послушной, выискивая подходящий момент.

И вот, он настал.

Как-то раз, когда они отвлеклись, я бросилась прочь, затерялась в толпе людей и бежала, бежала и бежала — пока не очутрилась в переулке.

Надеюсь, с госпожой Спаннер все было в порядке, потому что за одно то, что она потеряла меня, ДиКей мог убить ее, ведь каждую из девочек в том доме он считал своей собственностью. Тем не менее, как бы я ни переживала за госпожу Спаннер, я знала, что должна сбежать. Правда, на этом мой план заканчивался. Куда мне было идти?

Судорожно размышляя, я вспомнила, что в Спайтефилдсе — где мы находились — производилась большая часть текстильных работ, а шить и ткать я умела. Да, может, я и не была профессиональной швеей, но на фабриках частенько использовали детский труд, так что я легко находила работу за несколько пенсов в день. При этом мне уже исполнилось семнадцать, и я была намного старше большинства других рабочих. Немного времени занял и поиск жилья: я без труда нашла маленькую лачугу рядом с мельницей.

Все могло наладиться.

Но однажды вечером, возвращаясь с работы, я увидела, как какой-то мужчина схватил за шею маленькую девочку и потащил ее в переулок. Тогда я — и Дикарка Лиззи тоже — поняла, что в Спайтефилдсе был настоящий рассадник зла! Хищники стекались сюда отовсюду, чтобы добраться до детей, большинство из которых были сиротами и жили группами в маленьких лачугах, как и я.

Это должно было измениться!

По ночам я начала бродить по улицам, высматривая хищников, забравшихся в наш район, чтобы развратить еще больше невинности, искалечить еще больше детей, которые и так натерпелись от мира. Поэтому я — она — купила нож.

Это стало моей навязчивой идеей… я чувствовала непреодолимую потребность нанести ответный удар всем Робсонам и ДиКеям. Дикарка Лиззи всегда жаждала этого, и в какой-то момент мы обе поняли, что для нас это единственный способ не сойти сума от обуревавшего нас гнева.

Она одевалась так, чтобы выглядеть как можно моложе и беззащитнее. Мы старались вести себя, как ребенок…

Первый, кто бросился на нее, в страхе умчался прочь, потому что она замахнулась на него ножом, но промахнулась. Второму она порезала только руку. Тогда она поняла, что ей нужно что-то более эффективное, поэтому я купила для нее десять лезвий, украла кусок кожи и сшила для нее перчатки.

Поначалу у нее возникали неприятности — с перчатками было непросто справляться. Несколько раз она и сама порезалась, торопливо извлекая их из сумки. Ей предстояло научиться искусству убивать и оставаться при этом невредимой, а это требовало практики. Итак, пока Элизабет Маллой днем жила при мельнице и работала на ткацкой фабрике, по ночам Дикарка Лиззи бродила по улицам и вершила правосудие. Общественность наградила ее другим титулом — Спайтефилдская убийца, но на это нам обеим было плевать.

Кажется, я уже говорила, что первая ее жертва среди мужчин была сильно похожа на Бродерика Робсона. Она с радостью превратила его в изумительный фарш! Вскоре она научилась перерезать им глотки прежде, чем они успевали закричать, а еще чуть позже научилась определять, из каких мест сильнее всего брызжет кровь, чтобы избегать пятен на своей одежде. Это далось ей с трудом, поначалу пришлось своровать много одежды с бельевых веревок, но, в конце концов… она приноровилась.

Так она убила шестерых. С седьмым она повела себя слишком самоуверенно и слегка замешкалась. Она порезала ему лицо, но он успел сбежать и позвал на помощь. Именно из-за него констебли получили наше описание, и через три месяца Дикарку Лиззи поймали. На нее устроили облаву целых четыре констебля — видимо, отправить за Лиззи кого-то одного законникам было слишком страшно. Можно даже счесть, что мне это польстило.

Так или иначе, ее посадили в камеру, затем были суд и тюрьма.

После двух лет за решеткой о нас узнал доктор Файрбоу и перевез нас в психиатрическую лечебницу Хайклиффа, где он проводил экспериментальное лечение так называемых «криминальных умов». Ему даже продали оригинальные перчатки, чтобы он смог поместить их в музей, который планировалось открыть при лечебнице.