Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

«Уром они не знают, где преклонят голову вечером; не знают, где взять еду на завтра… либералы, демократы, республиканцы или социалисты, сторонники самых разных политических доктрин и интересов — все они объединены одним: ссылкой и страданием… Одетая в лохмотья, нищая половина нашей нации просит милостыню у дверей иностранцев… наши соотечественники, беглецы, изгои блуждают по холодным мостовым блистательного мегаполиса, Лондона… На каждой улице этого города можно слышать, как сокрушается о своей судьбе кто-то говорящий на нашем языке…» {22}

Далее в обращении было сказано — для успокоения потенциальных доноров — что никто из членов комитета не будет иметь доступа к поступающим средствам, кроме того, Маркс пообещал публиковать ежемесячные сводки поступлений денежных средств и расходов. К середине ноября у фонда было достаточно денег, чтобы оказать помощь 14 семьям. Вскоре уже 60 семей могли рассчитывать на помощь фонда, а потом их число вырастет до 500 {23}. Группа также создала коммунальную общину в Сохо и организовала общественную столовую, а также мастерские, где эмигранты могли заниматься своим ремеслом.

Чтобы помочь в работе с беженцами, вокруг Маркса собирается инициативная группа из самых близких — Веерт, Красный Волк, Карл Блинд, Генрих Бауэр из Союза коммунистов и бывший прусский офицер и аристократ, коммунист Август Виллих. Женни, как всегда, исполняет обязанности секретаря, а вскоре в Лондон приезжает и Энгельс.

Он редко списывался с Марксом и Женни, поскольку почти сразу после отъезда из Кельна в мае прошлого года он, по его словам, «затянул портупею» и направился прямо в пекло боевых действий, в Баден, где стал адъютантом командующего 8 сотнями повстанцев Виллиха. Бадену суждено было стать местом последнего большого сражения немецкой революции, и Энгельс был буквально опьянен этим опытом {25}. В аду июньской жары он сменил мундир на простую блузу, и все социальные различия между командирами и подчиненными повстанческой армии исчезли окончательно {26}. Энгельс рассказывал Женни: «Я был в четырех сражениях… и обнаружил, что хваленая храбрость под огнем противника — довольно-таки обыденное качество человеческой натуры. Свист пуль тривиален… Я не видел и дюжины людей, кто вел бы себя в бою трусливо» {27}.

Число повстанцев в Бадене колебалось от 6 до 13 тысяч, но против них стояла 60-тысячная прусская и баварская армия {28}. Среди множества погибших был и Молл, гигант из Союза коммунистов, в свое время пригласивший Маркса и Энгельса присоединиться к группе в 1847 году {29}. Вскоре после его гибели, видя, что поражение неминуемо, Энгельс увел свой отряд через границу в Швейцарию, где уже искали убежища 10 тысяч повстанцев. Энгельс с самого начала хотел присоединиться к Марксу, однако не мог путешествовать прямым путем, через Францию, потому что границы были закрыты. Вместо этого он отправился на юг, в Геную, а затем из Италии — в долгое (и судя по всему, приятное) морское путешествие через Гибралтарский пролив в Англию {30}.

Марксы оставались на Лейчестер-сквер недолго. С помощью друзей они нашли двухкомнатную квартиру на Кингз-роуд в Челси. Тогда это не был столь модный район, как сейчас (большинство его обитателей были такими же отчаянными, как и Маркс), но по сравнению с Сохо это был шаг вперед, к тому же переезд в собственную квартиру случился как раз вовремя, чтобы Женни разрешилась вторым сыном {31}.

Когда Женни кричала в родовых муках 5 ноября 1849 года, весь город, казалось, откликался ей хриплым ревом. Толпа собралась на улицах, и хотя из окон своей квартиры Марксы ничего не могли разглядеть, кроме вспышек петард, они прекрасно слышали крики: «Гай Фокс навсегда! Помни пятое ноября!» Это был День Гая Фокса, когда англичане вспоминали предотвращенный и сорванный Пороховой заговор против короля и парламента.