Карл Маркс. Любовь и Капитал. Биография личной жизни

Маркс, Энгельс и Женни отчаянно искали средства, чтобы сохранить издание. Но так называемая «партия Маркса» была в слишком сложном положении: им нужны были деньги на газету — и в то же время они собирали средства в помощь беженцам. Добавьте сюда персональный финансовый кризис Маркса, о котором было известно гораздо большему количеству людей, чем сам Маркс хотел бы, — и совершенно неудивительно, что в скором времени его противники начали распространять слухи, будто он и его соратники присваивают себе деньги, предназначенные для беженцев. Кроме того, они предположили, чтобы уже розданные средства пошли исключительно коммунистам, оставляя других ни с чем {48}. Слухи эти были тем более опасны, что распространялись не только в Лондоне, но и в Германии, где были напечатаны в газетах в форме обличительных писем. Гнев Маркса, Энгельса и Женни можно сравнить разве что с их же разочарованием и бессилием — потому что иной валюты, кроме их собственной репутации, у них не было. В конфиденциальном письме к Вейдемейеру в мае 49 года Женни буквально кричит от боли и гнева по поводу их положения: «Я прошу Вас как можно скорее прислать нам любую сумму, которая поступает от продажи «Ревю». Мы нуждаемся в них крайне! Уверена, что никто не может нас упрекнуть в том, что мы жалуемся на то, что вынуждены были терпеть много лет; общественность никогда не была посвящена в наши частные трудности, поскольку мой муж крайне чувствительно относится к этим вопросам и скорее пожертвует всем оставшимся, чем пойдет с протянутой рукой, обходя наших демократов… Но он был вправе ожидать от своих друзей помощи, особенно в Кельне… ожидать более энергичной и активной заботы о «Ревю»… Вместо этого дело совершенно разрушено и уничтожено небрежным и неряшливым отношением… при этом нельзя даже сказать, что нанесло ему больший вред — проволочки книготорговцев и тех, кто управляет делами в Кельне, или отношением демократов в целом… А здесь мой муж совершенно раздавлен самыми тривиальными заботами буржуазной жизни, и так раздражает, что они требуют себе в жертву всей энергии, всей спокойной, ясной, тихой уверенности в себе, какую он только мог собрать в кулак, чтобы ежедневно, ежечасно вести эту нескончаемую борьбу…» {49}

В качестве иллюстрации Женни описывает Вейдемейеру обычный день из своей повседневной жизни. Фокси, которому исполнилось полгода, еще ни разу не спал больше двух часов за раз, с самого рождения мучаясь судорогами. Он все время находится между жизнью и смертью.

«От боли он так сильно стискивает челюсти, что у меня открытые раны на груди, и иногда кровь попадает в его маленький, дрожащий от плача ротик». Она рассказывает, как однажды во время кормления Фокси в квартиру вошла хозяйка и потребовала 5 фунтов, которые они были должны, а не получив их сразу, подняла такой крик, что Женни принуждена была оставить ребенка и заплатить. «Двое судебных приставов пришли в дом и арестовали то немногое, чем я обладаю, — постельное белье, кровати, одежду… даже колыбель моего несчастного младенца и лучшие игрушки моих девочек, которые при этом залились слезами. Он угрожали отнять все и отставить меня лежать на голых досках вместе с дрожащими от испуга детьми, с больной израненной грудью». Женни вызвала друга, Конрада Шрамма, который хотел помочь, но лошади, везущие его кеб, испугались, понесли, и он принужден был выпрыгнуть на ходу. С обильным кровотечением его принесли в квартиру Маркса — вот и еще один человек, нуждающийся в уходе и заботе.

На следующий день, рассказывала Женни, Маркс пытался найти другое жилье, но как только говорил, что у него четверо детей, ему отказывали. Наконец приятель помог арендовать им два номера в отеле на Лейчестер-сквер, но когда они начали перевозить вещи из квартиры в Челси, их остановили, поскольку в Лондоне запрещено переезжать после захода солнца.

«Хозяин постоянно приходит к нам в сопровождении констеблей и заявляет, что мы хотим украсть его вещи, погрузив их вместе с нашим скарбом, что мы хотим сбежать, не заплатив, и уехать за границу… Через пять минут после начала скандала у нашего дома собралась толпа местных зевак, человек 200 или 300, весь сброд Челси».

Маркс и Женни и раньше попадали в затруднительные обстоятельства, но никогда еще не опускались до такого уровня унижения. Все их имущество стояло на улице, и теперь его нужно было заносить обратно и дожидаться рассвета {50}.

В конце концов они переехали на Лейчестер-сквер, но оставались там всего неделю, после чего хозяин их выселил. Это было снова связано с несвоевременной оплатой — но кроме этого еще и с жалобами от другх жильцов на постоянный плач маленького Фокси. Наконец на помощь им пришла мать Женни, дав достаточно денег, чтобы они смогли арендовать две комнаты (одна из них была не больше стенного шкафа) на Дин-стрит, 64.