Карл Маркс на нижнем складе

Ольга преобразилась вся. Каждый день разодетая. И частенько ездила в Туапсе. Какой-то там у нее интерес открылся. Говорят, что видели ее с моряками дальнего плавания и с грузинами. Видели и в ресторане. И возле «Березки» — торговала импортными шмотками… Ну да Бог с ней! — махнул рукой Петр. Она его не беспокоит. Беспокоят сыновья. Особенно младший — Алешка: с Гулей не здоровается, в гости приходит редко. Дуется. Придет, насупится и мнется в коленях у отца. За стол не усадишь, гостинцы принимает нехотя; а ночевать отказывается на отрез. Даже когда Ольга загуляет и не показывается дома.

Когда ее долго дома нет, он приходит чаще. Вялый, задумчивый, голодный. Гуля хлопочет над ним со слезами на глазах, а он отворачивается. Беда!..

Петр изо всех сил старается его разговорить. И не может. Не получается. Молчит малыш! Хмурится.

Старший — тог тоже сам себе предоставлен. Но тот попроще и практичнее. Учится в техникуме в Апшеронске. Живет на квартире у старушки. Сам себе готовит. Когда приезжает на каникулы, живет и у матери, и к отцу захаживает запросто. С ним без проблем. Они с Гулей ладят.

С Лялькой у Петра тоже сложились отношения. Она его сразу приняла. Немного ревновала, когда он еще тайком захаживал. А теперь — папа. Гуля объяснила ей все — и где ее отец, и что с ним случилось, и что теперь она вышла замуж за дядю Петю… Лялька не протестовала. Все нормально! Еще с Алешкой бы уладить и тогда… Как это сделать? Петр думает об этом ночами, когда Гуля уже спит. Переживает, мучается. Жалко сына! А тут над Гулей посмеиваются. Правда, немногие. Больше добросердечно, с пониманием. Мол, мало ли что в жизни бывает… Но есть, которые с подковыркой. И даже на работе в бригаде. Мол, чего тебе с ним, одноногим? Или тебе мужиков здоровых мало?

— Что толку с вас, здоровых? — без обиды, но дерзко огрызается она. — Петя мой хоть и без ноги, зато остальное все при нем. И не пьяница, как некоторые…

Иногда в его дежурство в бухгалтерию забегают рабочие второй смены, распить бугылку «Анапы». Наливают и ему. Он отказывается. Берет костыль и уходит нести службу. Ковыляя по нижнему складу, он думает про себя незлобливо: «И как она им лезет в глотку на работе?!»

К Карлу Марксу он долго не мог привыкнуть. Уж больно строг и непреклонен был у него вид. Удивлялся этой своей робости. Но ничего с собой поделать не мог. И взгляд у Карла Маркса пронзительный. Хотя вместо зрачков у него ямочки такие кругленькие. Не взгляд, а излучение какое-то. Это ж надо так сотворить бюст! Тот, кто делал этот бюст, был очень пристрастен к объекту изображения. Так мог постараться только верующий — фанатик, изображая Бога.

В общем, первое время Петр чувствовал себя неуютно в обществе Карла Маркса. Но потом попривык. Притерпелся. И однажды подставил стул и поднялся к нему туда, на шкаф. Чтоб ближе рассмотреть. И увидел, сколько на бюсте пыли, копоти от дырявой конторской печи и как он засижен мухами.

На следующее дежурство он принес с собой немного стирального порошка, одежную щетку и махровое полотенце. Гуля очень удивилась, когда он, собираясь на дежурство, укладывал все это в спортивную сумку, с которой ходил на работу.

— У нас там что, сауну открыли на нижнем складе? — поинтересовалась она не без ехидства. — Так бери мыло. Зачем стиральный порошок?

— Да нет, — смутился он. — Хочу Карла Маркса отмыть.

— Карла Маркса? — еще больше удивилась Гуля. Но тут же вспомнила про бюст на шкафу в бухгалтерии. Да и Петр не раз говорил. Мол, скука на дежурстве, хоть с бюстом Карла Маркса разговаривай.

— Конешно! — И она дала ему другое полотенце, почище. — Верно! Такой хороший бюст, зачем он там?..

Только он настроился помыть Карла Маркса, как в бухгалтерию ввалились двое с разделки. Потом еще пришел один. Леса нет, зато есть две бутылки «Вермута». Садись с нами. Петр по своему обыкновению отказался и взялся за костыль, чтоб уйти на обход.

— Тогда снимай сюда Карла Маркса! — велел здоровенный с плешиной во все темя штабелевщик Кирилл Не- мыка. Он уже хорошо поддатый, ему хочется чудить.

— Не надо, — остановил Петр Леньку Рокотова — раскряжевщика, потянувшегося было за бюстом.

— Чего так? — вскинулся на него плешивый Немыка. — Он тебе чо, дружок?

— Ни чо. Просто не надо глумиться. Вождь все-таки мирового пролетариата…

— Да ну?! — удивился почему-то плешивый Немыка.

— А ты не знал? — садясь на стул верхом, хохотнул Рокотов,

— А мы и есть пролетариат, — открывая бутылку и наливая в стаканы, говорил Немыка. — И мы не для того, чтобы обидеть, мы к столу его приглашаем…

— Не надо, — хмуро обронил Петр и вышел.

Он ходил по нижнему складу — зашел на пилораму, в деревообрабатывающий цех, к паркетчикам, — а из головы не выходило: тронут или нет бюст Карла Маркса? Ему не хотелось, чтоб они там пили и потешались над вождем. Пусть даже гипсовым. Не выдержал, повернул в контору.