Карлос Кастанеда, книги 1-3

Затем он сказал, что собирается бежать впереди, а я должен ждать его совиного крика. Он исчез в темноте, прежде чем я успел что-либо сказать. Временами закрывая глаза, я в течение часа бежал на месте, согнув туловище и колени. Мало-помалу мое напряжение ослабло, и я стал чувствовать себя достаточно хорошо. Тогда я услышал крик дона Хуана. Я пробежал десять-пятнадцать метров в том направлении, откуда донесся крик, пытаясь «отрешиться от себя», как советовал дон Хуан. Но, когда я наткнулся на куст, мои опасения немедленно вернулись.

Дон Хуан дождался меня и поправил мою позу. Он настоял, чтобы я прежде всего распрямил большие и указательные пальцы, прижав остальные к ладоням. Затем он сказал, что, по его мнению, я просто потакаю себе в чувстве неприспособленности, поскольку знаю, что смогу хорошо видеть, как бы темна ни была ночь, если буду сканировать землю перед собой, ни на чем не останавливая взгляд. «Бег силы» был похож на поиски места для отдыха. И то и другое требовало чувства отрешенности и веры. «Бег силы» требовал, чтобы глаза были направлены в землю прямо перед собой, потому что даже мимолетный взгляд в сторону изменил бы поток движения. Он объяснил, что нагибать туловище вперед необходимо для того, чтобы опустить глаза, а поднимать колени до груди нужно потому, что шаги должны быть очень короткими и безопасными. Он предупредил, что сначала я буду много спотыкаться, но заверил, что с практикой я смогу бегать так же быстро и безопасно, как в дневное время.

Несколько часов я пытался подражать его движениям и войти в настроение, которое он рекомендовал. Он то очень терпеливо бежал передо мной на месте, то отбегал на небольшие расстояния и возвращался, чтобы я мог видеть, как он движется. Иногда он даже толкал меня и заставлял пробежать несколько метров.

Затем он убежал и позвал меня серией совиных криков. По какой-то необъяснимой причине я начал двигаться с неожиданной степенью уверенности в себе. Насколько я понимал, я ничего не сделал, чтобы пробудить это чувство. Но мое тело, казалось, знало, не думая. Например, я не мог видеть расщелин в скале на своем пути, но мое тело всегда ухитрялось наступать на край и никогда в трещину, за исключением нескольких неудач, когда я терял равновесие из-за того, что отвлекался. Концентрация, необходимая для того, чтобы следить за участком земли прямо передо мною, должна была быть абсолютной. Как и предупреждал меня дон Хуан, малейший взгляд в сторону или слишком далеко вперед изменял бег.

После долгих поисков я нашел дона Хуана. Он сидел вблизи чего-то темного, по очертаниям казавшегося группой деревьев. Приблизившись ко мне, он сказал, что я делаю хорошие успехи, но сейчас пора с этим заканчивать, потому что он уже достаточно долго пользовался своим свистом и теперь ему могут подражать другие.

Я согласился, что время остановиться. Я был почти истощен своими попытками. Почувствовав облегчение, я спросил его, кто может подражать его крику.

— Силы, союзники, духи — кто знает? — сказал он шепотом.

Он объяснил, что эти «существа ночи» обычно издают очень мелодичные звуки, но находятся в невыгодном положении, воспроизводя хрипоту человеческих голосов или птичьего крика. Он предупредил меня, чтобы я всегда останавливался, если услышу такой звук, и помнил все, что он сказал, потому что когда-нибудь в другой раз у меня может возникнуть необходимость сделать точный выбор. Ободряющим тоном он сказал, что у меня теперь очень хорошее представление о том, что такое «бег силы», и для того, чтобы в совершенстве освоить его, мне нужен лишь легкий толчок, который я смогу получить в другой раз, когда мы вновь отправимся в ночь. Он похлопал меня по плечу и заявил, что готов уйти.

— Давай уберемся отсюда, — сказал он и побежал.

— Подожди, подожди, — отчаянно вскрикнул я. — Давай пойдем шагом.

Дон Хуан остановился и снял шляпу.

— Черт возьми, — сказал он тоном замешательства, — мы с тобой в ужасном положении. Ты знаешь, что я не могу ходить в темноте. Я могу только бегать. Я сломаю себе ноги, если буду идти шагом.

У меня было такое чувство, что он ухмылялся, говоря это, хотя я не мог видеть его лица.

Доверительным тоном он добавил, что слишком стар для того, чтобы ходить шагом. И то немногое, что я узнал сегодня о «беге силы», должно быть максимально использовано.

— Если мы не используем «бег силы», то нас сомнут, как траву, — прошептал он мне на ухо.

— Кто?

— В ночи есть вещи, которые воздействуют на людей, — прошептал он тоном, от которого по всему моему телу прошла дрожь.

Он сказал, что неважно, буду ли я успевать за ним, потому что время от времени он будет повторять свои сигналы, издавая по четыре совиных крика подряд, чтобы я мог следовать за ним.

Я предложил остаться в этих холмах до рассвета, а затем покинуть их. Очень драматическим тоном он ответил, что оставаться здесь будет самоубийством и что даже если мы выберемся живыми, ночь высосет нашу личную силу до такой степени, что мы станем жертвами первой же опасности дня.