Карнавал лжи

– Ненадолго вернувшись в Арпаген из своего затянувшегося странствия, Ликбер объявил ей, что навсегда уезжает из города, дабы открыть в Адаманте свою Школу. Лет через пять, когда всё устроится, он разорвёт связь с драконом, чтобы жениться. В том, что невеста его дождётся, Ликбер не сомневался. Он уехал, и некоторое время спустя Зельда узнала, что народ шепчется о восстании, о том, что наше время ушло… с подачи её возлюбленного. И ей стало очевидно то, о чём сестра-Зрящая твердила уже давно: дружба с Зельдой для Ликбера давно уже превратилась в средство достижения цели. Стать величайшим магом Аллиграна. Отнять знания у амадэев и передать их людям, чтобы нужда в нас отпала. – Арон неотрывно смотрит прямо перед собой. – Зельда и прежде чаще всех нас сомневалась в своей миссии. Задумывалась в судилище, что люди не заслуживают нашей защиты. А после всего этого стала стремительно погружаться в болото отчаяния и злобы. Она злилась на Ликбера за обман и на подданных за неблагодарность. Она злилась, что лживого ублюдка, учившегося у неё, народ почитает как нового святого, а от неё хочет избавиться, словно от постаревшего сторожевого пса. Она отказывалась признавать, что ей нужна помощь, и отдалилась от всех нас. Особенно от меня и Лиара: ведь в нашей жизни уже появилась Лори, одна из первых Ликберовых учениц. И она ничего не говорила, но я заглядывал в её разум… видел, как вместе с человеком, которого она любила и который предал её, она с каждым днём всё сильнее ненавидит человечество в целом. К чему заботиться о существах, которые, будучи не зверьми, но разумными созданиями, творят то, что приводит их в наши судилища? Убийства, грабежи, насилие… Жадные, злые, коварные, жестокие выродки. Не помнящие добра, которое им сделали. Не ценящие, что мы положили жизни на алтарь служения им. Наверное, когда-то люди были лучше, но века благоденствия под правлением амадэев испортили их…

Джеми сидит, глядя на амадэя с потрясением, явно пытаясь совместить облик легендарного Ликбера из своей головы с тем Ликбером, о котором рассказывает Арон. Сам Арон смотрит в окно, где белыми мотыльками мечутся на ветру снежинки; смотрит, пока Таша не касается кончиками пальцев его руки, лежащей на её плече.

Этим прикосновением она возвращает в его глаза тёплые краски жизни – и (Таша очень надеется) заглушает сомнения, которые не могли не отзываться в нём холодным эхом.