Карта дней

– Даже если закончить курс экстерном, получаешь настоящий диплом. Но это удовольствие стоило три тысячи долларов – ровно на две тысячи шестьсот долларов больше, чем у меня было. Так что я решила – пожалуй, и правда устроюсь-ка я в эту «Снежную королеву», буду откладывать деньги. Вонючкинс, когда услышал, что я поступаю на работу, сказал «давно пора». Вот только деньги, которые я буду там зарабатывать, пойдут на оплату коммунальных счетов, а не на учебу в каком-то там колледже. Да и о каком колледже может быть речь, когда я еще даже школу не закончила? Тогда я напомнила ему, что имею законное право на личный банковский счет. Он опять разорался, а я просто повернулась и убежала. Решила пересидеть в «Эль Тако», и там-то мы с тобой и встретились.

– Он прибежал за ней, – сказала Лили. – И стал кричать на нее прямо там, в ресторане. Я тогда заорала на него, и на какое-то время это помогло: думаю, он не решился кричать на слепую девушку при посторонних. Так что он выскочил за дверь и стал ждать снаружи, на улице, когда мы закончим.

– Это был самый долгий обед за всю историю мексиканских ресторанов.

– Пришлось съесть «Мачо мил» на двоих, – добавила Лили. – Раньше мы никогда его не брали, потому что в нем две тысячи шестьсот калорий. Но мы сидели уже так долго, а когда нервничаешь, так хочется есть…

– А он все это время стоял за окном и смотрел на нас. Наконец, я поняла, что больше не могу, просто сорвусь. И тогда я вскочила и побежала в туалет, чтобы Вонючкинс не увидел, как мне хреново. Там-то оно и случилось. Я чувствовала, как во мне что-то растет и рвется наружу, что я вот-вот закричу… Но на этот раз я взяла себя в руки и удержала это внутри. И тогда лампочки в туалете замигали и словно взбесились, и я… не знаю, как это объяснить, но я просто знала, что нужно сделать. Знала, что я смогу. Я потянулась куда-то наружу, куда-то вверх… и забрала из воздуха весь свет. И тогда в туалете стало темно, а весь свет собрался у меня в руках, между ладонями, и так сиял, словно я поймала самого яркого в мире светлячка.

– Это чертовски круто! – произнес Енох.

– Легко тебе говорить, – пожала плечами Нур. – Знаешь, как я тогда испугалась? Я решила, что у меня крыша поехала. И потом это стало случаться на каждом шагу, а я ведь еще не знала, как этим управлять. Стоило мне расстроиться по-настоящему – огорчиться или разозлиться на что-нибудь, – и все, привет! В школе это со мной постоянно случалось, потому что наша школа – это просто кошмар. Но я всегда чувствовала заранее, что вот-вот начнется, и успевала вовремя убежать куда-нибудь, где я буду одна и никто меня не увидит. По-моему, кое-кто все-таки обратил внимание, хотя и не связал это со мной. Самое большее, они могли заметить, что лампочки начинают моргать, когда я чем-то расстроена. Но именно тогда вокруг школы начали ошиваться эти… новые люди.

– Что за новые люди?

– Я до сих пор не знаю. С виду вроде как учителя. И наши учителя вели себя с ними так, словно они имеют право находиться на территории школы. Но никто их раньше не видел и не знал, кто они такие. Поначалу они как будто наблюдали за всеми, но потом я почувствовала, что они присматриваются именно ко мне. А после того происшествия в зале у них больше не осталось сомнений.

– А что именно там произошло?

– Мы читали об этом в газете, – вмешался Миллард, – но хотели бы услышать твою версию событий.

– Это был самый ужасный день в моей жизни. Ну, может, и бывало хуже, но не намного. Все случилось посреди школьного собрания. Поначалу все шло как обычно – нас согнали в зал и начали промывать мозги насчет школьных традиций и тому подобного. Но потом внезапно обнаружилось, что собрание созвали из-за меня

. Только никто не знал, что это именно я. Просто начали говорить, что кто-то портит школьное имущество, бьет лампочки и поджигает мебель. А потом сказали: если виновник всех этих происшествий сейчас находится в зале, пусть встанет и извинится перед всеми, и тогда его не выгонят из школы. А иначе его все равно найдут и исключат. И мне стало не по себе: мне показалось: они знают, что это я, и просто давят на меня, чтобы я сама призналась. И тут эта девчонка, которая сидела за мной, – эта чертова Сьюзи Грант, – стала шептать своим подружкам, что это, наверное, я во всем виновата, потому что я, мол, из приемной семьи, и бла-бла-бла. Мол, я осталась без родителей и пошла по кривой дорожке, и ничего удивительного, что я хулиганю. В общем, я это услышала и разозлилась. Очень разозлилась!

– И тут-то оно и стряслось? – спросил я.

– На потолке были театральные люстры. Лампочки вспыхнули все разом, а потом лопнули, и сверху на всех посыпались, наверное, целые тонны битого стекла.

– Ого! – воскликнула Лили. – Я и не знала, что все было настолько…