Карта дней

Следом за Лили мы прошли в дверной проем без двери и дальше, по коридору, по стенам которого тянулись длинные борозды от вырванной проводки, похожие на черные вены. Под ногами хрустела запекшаяся грязь и штукатурка. Повсюду валялись розовые клочья тепловой изоляции, похожие на сахарную вату. Шагая вперед, Лили ставила ноги точь-в-точь на те места, где виднелись старые следы, – как будто выучила весь маршрут наизусть шаг за шагом. То и дело мне попадались на глаза какие-то вещи, которым здесь явно было не место: старая кофейная чашка или перевернутая картонная коробка. Лили задевала их тростью, останавливалась на миг, а затем двигалась дальше, и я сообразил, что эти предметы расставлены не случайно. Это были метки, которые помогали ей понять, сколько уже пройдено и сколько осталось.

Завернув за угол, мы оказались на лестничной площадке.

– Я могу и сама, но будет лучше, если ты мне поможешь, – сказала Лили, и все мы поняли, что обращается она к Милларду.

Он был только счастлив вновь предложить ей руку. Мы прошли шесть этажей и слегка запыхались.

– А теперь будет немного странно, – предупредила Лили.

Оставив за спиной лестницу, мы очутились у входа в коридор, где царила абсолютная темнота. Да, именно так: ни лучика света. Туда не проникало даже слабое свечение с лестницы. Свет не угасал и не рассеивался постепенно, а просто внезапно исчезал. Это был не просто плавный переход от ярко освещенного пространства к темному, а словно невидимый барьер между светом и тьмой. И когда мы пересекли его, проем позади, ведущий на лестницу, остался виден, но впереди невозможно было разглядеть ровным счетом ничего.

– Как при входе в кинозал, – заметил я и услышал, как Эмма пробормотала:

– Гм-м-м…

Я достал фонарик и попробовал посветить перед собой, но темнота тотчас поглотила луч. Эмма зажгла огонек на ладони, но тоже без толку: он осветил лишь пару дюймов. Казалось, коридор залит не обычной тьмой, а каким-то антисветом.

– Нур забрала свет, – пояснила Лили. – Чтобы никто не мог ее найти, кроме меня.

– Блеск! – прокомментировал Енох.

– Возьмитесь за руки и встаньте цепочкой, – скомандовала Лили. – Я вас проведу, мне-то свет не нужен.

Мы двинулись следом за ней по коридору – медленно, останавливаясь на каждом шагу, теперь уже не из-за Лили, а потому что сами ничего не видели. По дороге мы миновали два проема, за которыми виднелись комнаты с окнами, но в коридор из этих комнат не проникало ни капли света. Мы как будто двигались под водой или в открытом космосе. Я попытался запомнить дорогу, но после нескольких поворотов сбился и уже не был уверен, что смогу выбраться обратно без помощи Лили.

Внезапно звук наших шагов изменился. Я понял, что мы вошли в какое-то большое помещение.

– Вот и мы! – крикнула Лили в темноту.

Откуда-то сверху ударил яркий луч. Мы вскинули руки, заслоняя глаза: этот внезапный режущий свет ослеплял так же, как и непроглядная тьма в коридоре.

– Покажите ваши лица! – донесся оттуда же, сверху, голос. – И назовите свои имена!

Я отвел руку от глаз, поморгал, привыкая к свету, и выкрикнул свое имя. Остальные последовали моему примеру.

– Кто вы такие? – крикнула девушка. – И чего хотите?

– А мы не могли бы поговорить лицом к лицу? – спросил я.

– Пока нет, – раздалось сверху, и голос отразился эхом от стен пустого здания.

Интересно, подумал я, попадал ли дедушка в такие ситуации? Наверняка с ним случалось и не такое – и мне очень не хватало хотя бы капли его необъятного опыта. Все, через что мы прошли, сошлось в одну точку, и теперь все наши усилия пойдут прахом, если этой девушке не понравится то, что я сейчас скажу. Или если она мне не поверит.

– Мы проделали долгий путь, чтобы найти тебя, – сказал я. – Мы пришли сказать, что ты не одинока. Есть и другие такие, как ты. Мы – такие же, как ты.

– Да что вы обо мне знаете! – крикнула она в ответ.

– Мы знаем, что ты не такая, как все, – сказала Эмма.

– И что тебя кто-то преследует, – подхватил я.

– И что тебе страшно, – добавила Бронвин. – Мне тоже было страшно, когда я только поняла, насколько отличаюсь от обычных людей.

– И чем же ты отличаешься? – уточнила девушка.

Не сговариваясь, мы решили, что показать будет лучше, чем объяснять. Сам я не мог продемонстрировать ничего такого, что доказало бы мою странность, но Эмма без лишних слов зажгла огонек в ладонях, сложенных чашечкой, Бронвин подняла над головой тяжеленный бетонный блок, а Миллард принялся подбирать с пола, что подвернется под руку, просто чтобы показать, что он – невидимка.

– Вот это – тот, о котором я тебе рассказывала, – сказала Лили, и я буквально услышал, как Миллард лопается от гордости.

– Ну так что, поговоришь с нами? – спросил я.

– Ждите там, – велела девушка, и бивший сверху луч погас.

* * *