Карта дней

И тут я поддался позорному отчаянию:

– Не уходи! – крикнул я.

– Но мне действительно пора. Прости, Джейкоб.

– Не обязательно, чтобы все вот так закончилось! Это просто неудачное стечение обстоятельств…

– Хватит. Пожалуйста. – В глазах у нее стояли слезы, и я вдруг почувствовал, что тоже едва не плачу. – Это конец, Джейкоб. Ничего не поделаешь.

– Мы дозвонимся Эйчу! Расскажем, что произошло, обсудим, что делать дальше…

– Послушай меня, Джейкоб. Пожалуйста, послушай. – Она сложила ладони перед собой и прижала кончики пальцев к губам. Молитвенный, умоляющий жест. Постояла так пару секунд и опустила руки. – Ты не Эйб, – произнесла она. – Ты не Эйб. И я боюсь, что если ты продолжишь и дальше пытаться быть как он, это тебя убьет.

Она отвернулась, немного помедлила в дверном проеме и ушла.

* * *

Я лежал в постели. Прислушивался к шуму с улицы, размышлял, дремал, болтал с Рафаэлем, когда тот приходил проверить, как я, и посыпать меня своими странными порошками. Иногда я погружался в беспокойный сон, но ненадолго. Поначалу я в основном злился. Но мои чувства раскачивались между гневом и сожалением. С одной стороны, я переживал, что друзья меня бросили (смогу ли я еще когда-нибудь назвать их друзьями?), с другой – понимал, почему они не захотели принять мою сторону. Ради меня они рисковали многим, и чуть не потеряли всё. Не знаю, можно ли и впрямь изгнать кого-то из мира странных, но, полагаю, мы подошли к этой черте очень близко.

Сердился я и на Эмму – за то, что она сделала, и за то, что она сказала. За то, что ушла. Но я не мог не задаваться вопросом: а что, если наш с ней разрыв – это моя вина? Что, если я сам заставил ее вернуться к тем прежним чувствам, которых она многие годы сознательно избегала? Если бы я не полез в дедушкин тайник, не позвонил бы Эйчу и не втянул во все это Эмму, может, мы с ней до сих пор были бы вместе?

И мисс Сапсан. Пусть она подчас готова задушить нас своей заботой; пусть обращается с нами, как с детьми; но все же у нее были все основания на меня злиться. И у моих друзей тоже. Среди причин, по которым я все это затеял, слишком уж много места занимали обида на имбрин и злость на родителей. Но на самом деле проблема в том, что я попытался действовать в мире, о котором не имел ни малейшего представления. Вселенная странных людей – невероятно сложная, со своими правилами, традициями и классификациями, со своей историей. Даже мои друзья, которые изучали мир странных почти всю свою долгую жизнь, и то не знали всего. И каждого новичка полагалось готовить, обучать и тренировать не менее серьезно, чем астронавта перед полетом в космос. Но когда петля мисс Сапсан разрушилась, меня швырнуло в океан этого неизвестного мира без всякой подготовки, и чтобы выжить, мне не оставалось ничего, как плыть наудачу. Удача мне улыбнулась: благодаря своему странному дару и храбрости моих друзей я чудесным образом выжил – и, более того, победил.

Но постоянно рассчитывать на везение нельзя. Моя ошибка – в том, что я решил, будто смогу попытаться еще раз и мне опять повезет. Уязвленная гордость заставила меня прыгнуть в эти темные воды снова – и на сей раз исключительно по собственной инициативе. Более того, я увлек за собой нескольких друзей, что было не только глупо, но и, в конечном счете, нехорошо по отношению к ним. В итоге я чуть не погиб.

Я поступил как самоуверенный недоучка. И возлагать за это вину на мисс Сапсан я не мог. Значит, на самом деле я не имел права злиться ни на нее, ни на моих друзей. И чем больше я думал об этом, тем отчетливее моя злость сосредоточивалась на совершенно другом человеке. На человеке, которого с нами даже не было. Который вообще уже умер. Да, именно: на моем дедушке. Он-то знал, кто я! С самого моего рождения он прекрасно это знал. И, сам будучи странным, прекрасно знал, что рано или поздно я обнаружу собственную странность. И, зная все это, он, тем не менее, не счел нужным меня подготовить.

Почему? Неужели потому, что я нагрубил ему тогда, в четвертом классе? Неужели он так сильно обиделся? Нет, вряд ли: дедушка не был настолько мелочным. Или, как однажды предположила мисс Сапсан, он пытался уберечь меня от лишних страданий? Хотел, чтобы я вырос, чувствуя себя нормальным?

На первый взгляд это была приятная мысль. Но стоило копнуть чуть глубже, и ничего приятного в ней не осталось. Ведь он знал! Он прожил целую жизнь в странной Америке – в этой сложной, кровавой стране, раздираемой распрями. И если он скрывал правду, чтобы уберечь меня от лишних страданий, то это значит, что он сознательно мной рисковал. Даже если забыть о пустóтах, рано или поздно меня все равно бы выследила какая-нибудь банда странных американцев. Представьте себе, как бы я удивился, если бы узнал о своей странности не от деда, а таким образом – в роли «дикой» добычи какого-нибудь бессердечного разбойника с большой дороги!