Картофельное счастье попаданки (СИ)

— Это такая честь получить уже второй знак внимания от его светлости, не правда ли, Эльвира? — ее глаза сияли ярче бриллиантов. — Но при одной мысли о том, что мне придется пойти туда в старом платье, мне становится не по себе. Это непременно будет отмечено местными кумушками, в этом можно не сомневаться. Они рады будут довести и до сведения самого герцога, что я пришла к нему в дом в наряде, в котором уже выходила в свет.

Эта проблема возникла и у нас. Рут пыталась убедить меня заказать новое платье в ателье мадам Ларкинс, даже если бы на это пришлось потратить всю выручку от нашей чайной за эту неделю. Но я этому решительно воспротивилась. У нас еще оставалось одно платье Констанции, которое я не выгуливала, и оно вполне подойдет для такого вечера. И меня совсем не смущало, что матушка уже наверняка появлялась в нём на каких-то здешних мероприятиях.

— Уверена, никто не посмеет затеять с герцогом подобный разговор, — успокоила я мадемуазель Шекли. — Его светлости нет никакого дела до каких-то нарядов. Уж кто-кто, а он-то наверняка способен ценить человека вовсе не за то, во что он одет.

За три дня до приема Рут отнесла эконому его светлости две маленькие корзинки. Одна была наполнена картофельными чипсами, другая — безе. Для начала их предложат тем, кто гостил в замке герцога. И на следующий день мы получили письмо, в котором эконом просил нас приготовить уже по большой корзине и того, и другого угощения, потому что дегустация, по его словам, прошла блестяще.

За эту неделю мы дважды посетили уроки месье Лурье. Но я бы не сказала, что мы сильно продвинулись в обучении. На втором занятии он заставлял нас описывать ощущения, которые у нас возникали, когда мы представляли ту или иную картину. Но от этого занятия был другой, не магический толк — я вдруг обнаружила, что малышка Армель может свободно говорить. Прежде она предпочитала использовать исключительно односложные слова, но тут осмелела и выдавала целые предложения.

Вместо третьего занятия он вручил мне книгу. Она была не такой толстой и старинной, как та, которую я видела в лавке месье Рикардо, но тоже выглядела весьма внушительно.

— Я хотел бы, чтобы вы изучили ее, мадемуазель, к нашему следующему занятию.

Я раскрыла ее на первой странице. Она называлась «Рассуждения о ментальной магии его светлости маркиза Лабароша».

— К следующему занятию? — ужаснулась я. — Боюсь, я не успею прочитать и четверти.

— То, что вам будет нужно, вы наверняка прочитаете, — отмахнулся он.

— Может быть, вы покажете нам хоть какой-то пример такой магии, сударь? — обратилась я к нему с просьбой.

Да, я уже поняла, что он умел читать мысли, но неужели менталисты занимались исключительно этим?

— Если вы желаете, мадемуазель, — хмыкнул он, — то я могу заставить вас выйти на балкон и закукарекать на всю улицу. И при этом я не дотронусь до вас и пальцем. Вы уверены, что этого хотите?

Я замотала головой. Только этого мне не хватало!

— Ой, собачка! — закричала вдруг Армель и бросилась к камину, возле которого сидел маленький рыжий щенок.

Но не успела она подбежать к нему, как он исчез, словно растворившись в воздухе.

— Это тоже ментальная магия? — восхищенно спросила я.

— Это одно из ее направлений, — пояснил он. — Магия иллюзий. Хороший менталист, как правило, владеет и ею тоже. Это всего лишь умение заставить человека увидеть то, что вы хотите, чтобы он увидел.

— Это увидит только тот человек, которому вы это внушите? А если в это время в комнате находятся и другие люди?

Лурье поднялся с кресла, давая понять, что урок окончен, но всё-таки ответил на мой вопрос:

— А это зависит от того, какой цели менталист хочет достичь. Но вам пока еще рано рассуждать об этом, мадемуазель.

В этот вечер после ужина мы с Армель устроили в нашей комнате вечерние чтения. Я читала книгу вслух, а она пыталась внимательно слушать. Но текст был сложен даже для меня, чего уж было говорить о ребенке? Не удивительно, что уже после нескольких первых страниц Армель сладко спала, подложив под голову ладошку.

Я же продолжила чтение. Я так и не поняла, кем был этот маркиз Лабарош — возможно, тоже магом-менталистом. А возможно, он вовсе не обладал такими способностями и именно поэтому написал эту книгу. Потому что книга по большей части была посвящена описанию того вреда, что могла принести человеку такая магия.

Подчинение сознания другого человека, манипулирование его действиями и мыслями могли нанести непоправимый урон и объекту, и предмету воздействия. Маг-менталист мог изменить даже чужие воспоминания!

Шокировала ли меня эта книга? Да, но лишь отчасти. После того, как я оказалась в Терезии столь странным образом, меня уже трудно было чем-либо удивить.

И потому, когда мы пришли на следующий урок к месье Лурье, и он еще на пороге спросил, не передумали ли мы учиться, я отрицательно покачала головой. Он вздохнул и предложил нам войти.

Глава 58