Картофельное счастье попаданки (СИ)

— С какой стати вам вздумалось отправиться к себе в усадьбу в одиночку? Молодой девушке следует быть более осторожной.

Скажи он мне это прежде, я возмутилась бы тем, что он вздумал давать мне советы. Но сейчас я чувствовала себя перед ним виноватой.

— Простите, ваше сиятельство, я понимаю, что именно из-за этого вы оказались сейчас поставлены под удар.

Но он взмахнул рукой, прерывая мои извинения.

— Не стоит говорить об этом, мадемуазель! Я знал, на что иду. Я как раз возвращался с верховой прогулки, когда граф Рассел промчался мимо меня в большом волнении. Мне показалось это странным, и я на всякий случай поехал за ним, пусть и не спешил так, как он. И я рад, что поступил именно так. А вас, надеюсь, этот случай хоть немного научил благоразумию.

Я позволила ему думать именно так и предпочла перевести разговор на другую тему.

— Как самочувствие графа Рассела? И не предприняла ли что-нибудь в отношении вас его сестра?

Он усмехнулся:

— Мадемуазель Рассел взяла паузу на раздумья. Ее брату стало немного лучше, и она отложила решение до того момента, как он придет в себя. Но я признаю, что у них есть основания для того, чтобы обратиться с жалобой в суд.

Мы шли по аллее в сторону дома, и я старалась идти как можно медленнее, чтобы кто-нибудь не помешал нашему разговору.

— Как вы можете так говорить? — возмутилась я. — Кому, как не вам, знать, что его сиятельство сам во всём виноват, а дуэль между вами была честной? И я готова это подтвердить — в том числе и в суде.

— Вы очень храбрая барышня, мадемуазель Бриан, — улыбнулся он. — Но, боюсь, для суда это не будет имеет никакого значения. Я нарушил закон, и если жалоба будет подана, то вынужден буду понести наказание.

— Но это несправедливо! Неужели граф Рассел, который поступил как мерзавец, осмелится обвинить в чём-то того, кто всего лишь защищал слабую девушку?

Кэррингтон остановился и пожал плечами.

— К сожалению, мадемуазель, даже столь благородная причина для моего поведения не будет являться для суда смягчающим обстоятельством. Но, прошу вас, не думайте об этом! Это мужское дело, и вам не следует в него вмешиваться.

Это показалось мне абсурдным. Он пострадал из-за того, что за меня вступился. Как я могла остаться в стороне?

— Вот уж нет, сударь! — заявила я. — Я не намерена отмалчиваться, если на сей раз именно я могу вам помочь.

— Помочь мне? — изумился он. — И каким же образом?

— Может быть, вы не знаете, сударь, но из закона о дуэлях есть исключение, которое ввел король Джаспер. И если нужно будет, то я могу подтвердить, что наш случай именно тот, о котором говорится в этом исключении.

Граф нахмурился. Он явно ничего не понимал.

— О каком исключении вы говорите, мадемуазель?

Я постаралась вспомнить как можно точнее то, что мне говорил Габриэль Шекли.

— Это исключение позволяет проводить дуэли не по правилам и без участия секундантов, если речь идет о сатисфакции за оскорбление, нанесенное одним дуэлянтом матери, жене или невесте другого дуэлянта.

— Да, я знаю об этом исключении, мадемуазель, — кивнул Кэррингтон. — Но какое отношение оно имеет к нашей ситуации?

Он смотрел мне прямо в глаза. Я чуть покраснела, собралась с силами и выпалила:

— Если это потребуется для того, чтобы оправдать вас, сударь, то я готова сказать, что я — ваша невеста!

Глава 66

— Простите, что вы сказали? — он нахмурился.

Должно быть, пытался убедить себя, что ослышался. И это было не удивительно. Такое предложение ему вред ли делали прежде.

Но если он ожидал, что я растеряюсь и пойду на попятную, то он ошибался.

— Я сказала, что если граф Рассел или его сестрица обратятся в суд, то единственным способом для вас избежать наказания станет признание того, что я ваша невеста. Тогда вы имели полное право незамедлительно вступиться за мою честь, и ваша дуэль с его сиятельством уже не будет считаться преступлением.

Он несколько секунд смотрел на меня в немом изумлении, а потом рассмеялся.

— Редко кому удается меня удивить, сударыня, но вы с этим справились. И я даже вполне допускаю, что ваше предложение поможет достичь желаемого результата, и суд меня оправдает. Но задумывались ли вы о том, что будет после?

— После? — теперь хмурилась уже я. — Признаться, нет.

Он вздохнул и принялся объяснять мне как маленькому ребенку:

— Мы под присягой станем утверждать, что вы моя невеста. Значит ли это, что вы рассчитываете, что тем самым обяжете меня на вас жениться?

— Что? — возмутилась я.— Разумеется, нет.

Нет, ну что он за несносный зануда! Как можно было так извратить мной благородный порыв?

— Но это будет означать, что мы солгали суду.

— Ну, почему же? — возразила я. — Наши намерения впоследствии могли перемениться. Мне кажется, мы будем отнюдь не первыми, кто разорвал помолвку. Жених и невеста могут поссориться даже перед самой свадьбой.

— Допустим, — кивнул он. — Но думали ли вы, как это отразится на вашей репутации? Разрыв помолвки обычно наносит куда больший урон невесте, нежели жениху. Это может помешать вам в дальнейшем составить выгодную партию.

Я фыркнула. Он решил позаботиться о моей репутации! Этого мне только не хватало!