Карты четырех царств.

Хотелось сжечь дом, чтобы никто не мог занять его, отданный памятью лишь двум людям из всех миров, сколько их ни есть…

Хотелось дождаться, пока заснёт Ана, ведь рано или поздно она выплачется, устанет и заснёт — и тогда сделается допустимо найти по запаху каждого из шутников и так надёжно выбить дурь, так… просто окончательно и бесповоротно. Люди быстро понимают то, что им объясняют с болью. Куда быстрее чем то, что им дают с добротой.

Еще хотелось спуститься к реке и выть. Просто выть, позволяя зверю погасить сознание человека.

Но следовало заниматься ужасающе пустыми делами. Тягостными, как вся жизнь людей и тем более их смерть.

Копать тяжёлую мокрую землю.

Улаживать с тяжёлыми и взмокшими от страха людишками — вот хоть с содержателем постоялого двора, чей сынишка и есть главный шутник — улаживать с ними имущественные вопросы и права наследования. Дочка у стариков такая тихая, что сама не справится. Яса ещё в зиму жаловался. Отвёл в сторонку, к тому самому дровнику, и, виновато вздыхая, потребовал обещания: что дом достанется дочери, какие бы хитрости ни удумали местные ловкачи, ведь земля близ дороги, поля толковые и даже есть заливной луг, тоже собственный.

Яса был человек и знал, что для него отмерен срок… и относился к предстоящему по-стариковски спокойно. Особенно с тех пор, как получил заветное обещание.

В бок уткнулся острый локоть, и вервр охнул от неожиданности.

— Пап, а хорошо, что у людей есть мы, — серьёзно сообщила Ана, вытирая слезы и щупая опухший нос. — Должен же кто-то приглядывать, даже если не успел… исправить. И помнить должен.

Вервр встряхнулся, разбрасывая брызги, встал. Он был благодарен дождю, который позволил и слепому — выплакаться. Хотя что за глупая мысль, он взрослый и не имеет иллюзий по поводу людей. К тому же высшие хищники не льют слез.

Путь Ула. Учить, так учить!

— Ты — бездарь… Таково удобное определение ситуации, — сообщил Мастер О.

Он только что возник, мельком взглянул на очередную картину… и отвернулся. В тот же миг полотно распалось, а предметы, расставленные для рисования, сникли горками песка.

Мастер указал на место у низкого стола. Ул опустил голову, принимая укор, и даже усердно постучал лбом о столешницу. Он был согласен с каждым словом! И не мог понять, отчего всё его усердие не приводит к результату. Он не бездарь! Он освоил основы начертания узоров в считанные дни, всего лишь наблюдая за работой Монза. Он сразу выучился писать! Его почерк через какую-то неделю полагали едва ли не лучшим в городе Тосэне… и тот почерк не был грубой, безразличной копией начертания букв Монзом! Он умел учиться, он желал и любил учиться…

— Твой учитель — бездарь. Тоже удобное определение ситуации. Простое, — в тоне Мастера О наметилась лукавость, и Ул весь обратился в слух. — Но жизнь куда сложнее. Ты — атл. Вот в чём корень наших неудач, и он… неискореним.

— Вы мудры, — похвалил Ул, надеясь на продолжение пояснений.

— Ты примитивно льстив, — вроде бы отругал Мастер.

Он повёл рукой, и из столешницы выросли чайник, две чашки… и следом, поднимая чайник, поднатужилась и разлаписто умостилась жаровня. Ул приметил появление пара из-под крышки и, подбирая рукав, как следует при чайной церемонии, накапал напиток на донышко чашки Мастера О. Дождался благосклонного кивка и капнул ещё меньше себе в чашку.

— Первое царство прирастает, созидая в молодых, горячих мирах. Второе — обогащая скудные наборы растений. Третье ищет себя в звере и укрощает зверя в себе. А вот вы, атлы, меняетесь, меняя людей. Здесь нет людей. Здесь и бесов негусто, — Мастер покосился на Леса, выглянувшего из-за дверного косяка: альв очередной раз учуял серьёзный разговор одному ему ведомым способом и явился молча сочувствовать. — Лес и я, мы лишь фигурки на игровой доске… Ты получил технику и практику, ученик. Пора… как я называл это прежде, выставляя за дверь? Пора придать ускорение. Именно. — Мастер величавым жестом указал в сторону Леса. — Вы оба, идите вон. Урок понятен?

— Как обычно, нет, — горестно вздохнул Ул, покосился на Мастера, — Куда уж мне до вашего опыта, до вашей мудрости, до… Понял, затихаю. Мастер, я благодарен и уже иду вон. Я буду думать и пойму, что вы хотели сказать.

— Когда ты ел прошлый раз?

— Ну-у…

— Спал? Брёл по дороге, не пользуясь быстрыми шагами из мира в мир? Потел, оказывался покусан, замерзал, нарывался на ссору, оставался без средств, терял друга… — перечислил Мастер О. Помолчал и не дождался ответа, который был теперь и не нужен. — Ты слишком отдалился от простой жизни людей. Это не омертвляет нас, горглов… так мы думаем. Но это безусловно портит вас, атлов. Уходи.

Ул встал, отступил на полшага и снова сел, кланяясь и касаясь пола лбом. И так — трижды. Не ради любви Мастера О к ученическому почтению. Вовсе нет! Ул испытывал искреннее преклонение перед тем, кто учил от души, самозабвенно. И хоть в поклоне, примитивно, Ул старался показать своё уважение.

— Мастер О, я обещаю замёрзнуть и всё прочее, и даже с лихвой… Кроме одного, про друзей. Я никого не хочу терять.