Касание Воды

— Накануне случилась беда. Беда, которая больнее остальных несчастий ударила по королевскому сердцу! Я прошу прощения у вас! Прошу прощения у каждого, кто разбирает эти слова, и у тех, кто еще не научился говорить. У тех, кто уже не слышит, но до сих пор верит в свою страну! Я виноват! Я виноват перед каждым жителем Дордонии и за это прошу меня простить. Я не умертвил странника из Медвежьего квартала, и теперь он бежал из Башни Стихий! Я простил ему грехи, поддаваясь своему природному великодушию и являя пример милосердия всей Неймерии, и это позволило преступнику бежать. Теперь Сарвилл Кхолд вернулся. Накануне вечером он ворвался в Дом Войны в самый разгар Совета Тринадцати и мерзопакостной магией живьем сжег всех старейшин!

Толпа охнула настолько синхронно, как будто поразился новостью лишь один человек, а не сотни.

Герольд выждал время, пока последний человек перед ним перестанет вздыхать и обратит свое внимание обратно на него.

— Волей Великой Касандры я не смог явиться на совет вовремя и остался в живых! Воистину наша Богиня Плодородия своим провидением спасла мне жизнь, задержав в монастыре на еще одну молитву! Монахи, служившие в храме, в это время являются свидетелями настоящего чуда, сотворённого нашей Богиней! Теперь все жители Дордонии волей Великой Касандры призваны служить только мне — своему королю Рогару Вековечному! В единстве наша сила! В полдень в Шаарвиле я произнесу великую клятву верности нашей Богине, нашей стране и своим подданным, чтобы набраться сил мстить врагам государства и его недоброжелателям!

Герольд свернул свиток и загорланил уже свои собственные слова:

— Вы как хотите, народ Дордонии, а я прямо сейчас направляюсь к замку слушать клятву короля!

Толпа замерла, затем всколыхнулась, взорвалась и кинулась из порта.

Герольд, впечатлённый такой бурной и мгновенной реакцией, даже несколько растерялся, но вмиг пришел в себя и быстрым шагом, опережая торопливых горожан, понесся из порта.

Ступая в покрытые тонким слоем льда лужи и расплескивая капли по сторонам, он пробирался сквозь толпу, вытекающую из порта, которая тут же соединялась с желающими посмотреть на короля жителями Купеческого квартала и, став единой массой людей, идущих в одном направлении по узким улицам Дастгарда, вяло текла к замку.

Люди в негодовании восклицали, бранились, охали, всхлипывали и по-настоящему рыдали. Наполненные разными эмоциями дастгардцы, так уверенно начавшие свой путь из собственного квартала, продвигались все медленнее и медленнее, пока длинные шаги вовсе не превратились в шорох подошв по мощёному камню.

Герольд, резво протискивающийся сквозь зевак, внезапно уперся в широкую спину высокого мужчины. Попытавшись пройти между ним и пожилой женщиной, он вдруг напоролся на отчаянное сопротивление как будто не их самих, а всей толчеи. Словно не человеческие плечи, спины и локти сейчас мешали ему проскользнуть, а настоящий камень.

Пользуясь сложившимся положением и не слишком высокой плотностью сзади, он пошел вдоль спин, возвышавшихся перед ним частоколом и преграждавших путь, выискивая слабое место.

Так сперва, увидев узкий проем слева от располневшего мужчины с лысеющим затылком, он скользнул в него, отталкивая дряхлого старика с узкой седой бородой. Попав, куда хотел, словно нож в треснутую скорлупу, он преодолел еще несколько саженей вперед, вроде даже особенно и не побеспокоив никого. Потом он юркнул между ног у высокого эльфа, извинился, наградил того улыбкой и сиганул под телегу, заставленную различными вазами и коврами. Подтолкнув мальчишку, чтобы выбраться из-под нее, он выпрямился посреди Церемониального квартала. Отсюда до Шаарвиля было еще далеко, а здесь становилось все теснее и теснее, словно кто-то сдавливал толпу исполинскими тисками.

Бросив взгляд на небольшой храм в нескольких саженях левее, он уже с гораздо более явным напором принялся протискиваться к нему. Словив пару пожеланий провалиться в бездну и получив несколько ударов по различным частям тела, герольд все-таки оказался у стен храма.

Зацепившись одной рукой за уступ, он попробовал оттолкнуться от земли, но плотность людей засасывала, словно болото. Он попробовал подтянуться на руках, но толпа не отпускала. Тогда, просчитав все на несколько движений вперед, глашатай, бесцеремонно наступая на ноги, бедра, ягодицы, лопатки и плечи горожан, взобрался наверх. Кто-то обиженно кинул в него тем, что разбилось о стену храма и, осыпавшись вниз, подняло еще одну волну ругательств. Не обращая больше никакого внимания на то, что творилось внизу, герольд забрался на крышу храма.

Пестрое море из голов горожан волновалось. Волна за волной оно перекатывалось по Солнечной аллее вдоль рва, в который заливалось море, окружавшее Шаарвиль. Люди из последних сил держались за ограждения, но то и дело падали с обрыва, перевалившись за ограждения. Кто-то потерявший своего близкого мог вскрикнуть и зарыдать чуть громче остальных стенающих, но через несколько минут эти вопли сливались со всеобщим горем и негодованием.