Катаклизьма. Сетевая Сага.

Фыркал в кулак и Потапыч. Его свеженький - как огурчик пупырчатый с грядки! - вид кардинальным образом диссонировал с исжёваной внешностью коллег-сотоварищей. Отчего так? Да оттого, что решил он соблюсти строжайший нейтралитет и не стал, как другие, распускать руки, - поберёг, вишь, нервы-то свои! поберёг здоровье! - когда разгоревшийся промеж слесарей раздор перерос в рукопашную. А и с чего бы, собственно, было ему горячиться? С каких таких щей? В достопамятной катаклизьме, что пару недель назад потрясла устои жизни деповской, разладив тем самым годами складывавшуюся систему железнодорожных производственных отношений, он, Потапыч-то, не участвовал, - в больнице ить лежал в те поры! да ещё и полёживал! - стало быть, чтобы досадовать на "Профессора" да вдобавок ещё и недовольничать на него, не имел ни малейших к тому оснований, - ни малейших! Потому и сидел он сейчас, - вальяжно! барином! - скалил зубы да щёки надувал!

"Гы-ы-ы!"

- А ну-ка цыц! - подал голос "Профессор". - Прекратить балаган!

Слесаря послушно захлопнули рты, хохот оборвался, в штаб-квартире утвердилась тишина.

Тяжко дыша, посапывая разбитым носом, "Профессор" направился в заднюю, тыловую, часть вагона; подойдя к дверце, ведущей в отдельный закуток, отворил её и скрылся из виду. Тут же из закутка донёсся неприятный металлический скрежет.

- Должно, заветный сундучок открывает! - прошамкал Кузьмич. На лице его робко отразилась надежда на возможное угощение.

Слесаря оживились. Знали, вишь, о сундучке-то этом! Полон, полон сундучок бутылёчками! То на чёрный на денёк - на житьё-бытьё бедовое - запасец бережёный!

"Гы-ы-ы!"

Кузьмич - провидцем бы ему быть, а то и оракулом! - в точку попал, угадал. С доверху заполненым поллитровками тазиком - то была покрытая цинком шайка; в бане такую чаще увидишь - вышел "Профессор" из закутка. Связка железных, крашеных жёлтой эмалью, кружек - ить и стаканы-то в свалке побили, изничтожили! - звякала на толстой короткой шее. Раздав каждому - никого не обошёл вниманием! - по бутылке, "Профессор" снял с себя кружечное ожерелье и, бросив его на стол, мрачно изрёк: "А кружки и сами сумеете взять! Не в ресторане-то, чай, ошиваетесь! Самообслуживание у нас!"

Непрекословя, слесаря разобрали расцвеченные под лимон, модняцкие, пижонистые кружки и стали ждать дальнейших указаний.

Слегка помолчав, "Профессор" негромко, выстраданно, заговорил:

- Эх и житуха пошла у нас развесёлая! - тут он повёл, указывая на разгром, царящий в штаб-квартире, рукой. - Негоже так-то, мужики! Негоже!