Катастрофа. История Русской Революции из первых рук

Но 1905 г. был переломным в жизни армии и особенно в жизни армейского офицерства. Впервые военная и гражданская Россия встретились лицом к лицу и попытались заговорить друг с другом. Поначалу встречи служили лишь для обострения взаимной неприязни, но обе стороны были глубоко потрясены событиями. Революция, хотя и утопленная в крови, заставила задуматься и глубже всмотреться в беды и страдания России. Офицеры, пережившие русско-японскую войну, начали размышлять о случившемся. Они начали думать и понимать. Кое-где офицеры участвовали и даже играли руководящую роль в военных мятежах 1905–1906 г.

Время прошло. Россия начала меняться.

Идеи свободы и эмансипации, посеянные в 1905–1906 г. в массах, стали давать результаты. Новые призывники, привлеченные в армию, сильно отличались от тех, кто им предшествовал. Внутренний враг все глубже и глубже проникал в армейские ряды. Древний патриархальный порядок в армии все больше уступал место откровенному полицейскому надзору. Силы жизни, обрушившиеся на армию со всех сторон, раскололи традиционное вероучение офицерского сословия, основанное на трех столпах: «Самодержавие, православие, народность».

Параллельно с политическим брожением и бурями последнего десятилетия самодержавия (1906–1916 гг.) в рядах офицерства шел скрытый, но упорный процесс политической мысли. Развилось новое сознание. Чувство недовольства нарастало с переоценкой многих ценностей. Многие начали жечь то, чему еще вчера поклонялись, и были готовы поклоняться тому, чему еще вчера сожгли. Слепые стали видеть, а глухие слышать. Распутин и его клика сделали для разрушения старой психологии лояльности офицерства больше, чем тысячи революционных прокламаций и листовок.

С другой стороны, урок русско-японской войны не прошел даром. Возникла целая школа нонконформистов, давших бой старой воинской иерархии, стремившейся покончить с затхлыми традициями и отжившими методами организации армии, ходившими со времен завоевания Крыма. Но и здесь, в области чисто военной техники, молодые реформаторы встречали препятствия, которые заставляли их думать не только о военных проблемах, но и о политике. Так протекал процесс пробуждения в армии до тех пор, пока перед честными, сознательными элементами офицерского сословия не встала ясная альтернатива: самодержавие или Россия.

Наконец, наступила война 1914 г. Слабость и несостоятельность всего военного ведомства проявились немедленно. Ужасная реальность ситуации сразу же стала очевидной. Связь между коррумпированностью и неэффективностью армейской системы и самодержавием открылось для всех с трагической ясностью.

На полях сражений Галиции, под стенами Варшавы, Бреста, Ковно, на Мазурских озерах в Восточной Пруссии погибла династия Романовых, убитая пулями немецких пулеметов, поражающими сердца русских офицеров и солдат.

Гучков был не одинок, когда в 1915 г. он решительно стал революционером. Большинство российского офицерства к тому времени разделяло его настроения или было готово к Революции. Мечта поколений русской интеллигенции нашла осуществление — в армии. Вся армия объединилась с народом в общей любви и общей ненависти.

Увы, было слишком поздно! В самой армии накопилось слишком много болезненных чувств гнева и ненависти со стороны низов к верхам, и, как обычно, преступления системы должны были искупать те, кто был менее всего виновен.

Солдат в окопах, которого еще накануне высекли, избили и унижали, не мог понять истинных причин своих страданий. Он не мог смотреть дальше своего непосредственного начальства и стремился найти виновных поблизости. Более сознательный солдат не мог забыть недавней преданности своих начальников самодержавию, за которую так дорого заплатили его товарищи, подозреваемые или обвиняемые в «нелояльности». И все эти индивидуальные ощущения заслонялись общим недоверием к «хозяину», охватившим массы на следующий день после революции. В представлении рядового солдата «хозяином» был, конечно же, офицер.

Я нарочно пытался несколько подробно восстановить психологию офицеров и солдат при старом режиме и в разгар революции, потому что никто из тех, кто не знает или не забыл той пропасти, которая совсем недавно разделяла гражданскую и военную Россию, кто еще в январе 1917 г. забыл об отношениях между низшими и высшими чинами, тот может понять главную причину той ужасной трагедии, которая развернулась в армии и на флоте с падением самодержавия.

Старые офицеры, которые теперь так озлоблены и склонны проклинать революцию и всех и вся, связанных с нею, должны найти в себе моральное мужество беспристрастно заглянуть в прошлое и попытаться найти в нем ответ на страшный вопрос: «Почему?» Я не имею в виду офицеров, пришедших в армию во время войны. Я говорю об офицерском классе, который произошел от старого кадетского корпуса.