Катя едет в Сочи. И другие истории о двойниках

Так что Комаровой действительно повезло: она была в командировке в невинной на той момент Швеции – и всего лишь попала под правило двухнедельной самоизоляции. Прямо из аэропорта, в маске, от которой сильно запотевали очки, приехала на квартиру к младшей сестре Наташке. А Наташка перебралась на две недели вместе с семьёй на дачу к маме, где переносить весь этот бред, конечно, легче. Ваня, сын Комаровой, ехать с ними отказался наотрез, жил вторую неделю в одиночестве и явно этим одиночеством наслаждался.

Он приносил Комаровой продукты, хотя этого можно было и не делать. Наташка – запасливая как белка, в её доме без труда прокормился бы целый полк солдат. Даже сигарет сестре оставила, но велела курить только на балконе и стряхивать пепел в баночку из-под мёда в виде медвежонка. Тыкать окурками в медвежонка было жаль, и Комарова приспособила под пепельницу стеклянную вазочку, планируя потом вымыть её тщательно с «Белизной».

В общем, жить здесь, конечно, было можно, и да- же с комфортом, но это всё равно не Баден-Баден.

Она приехала туда году в шестом или в пятом. Нет, папа был ещё жив, значит, в четвёртом. Богатая знакомая пригласила – квартира прямо напротив Курхауса. Комарова тогда только разошлась с мужем – не с Мишей, нет. С Мишей они расстались давным-давно и без обид, во всяком случае со стороны Комаровой.

Ване исполнилось три года, он обладал неуёмным темпераментом: Комарова уставала от родного сына, как другие – от неродных детей, каких-нибудь шумных проказников в поезде.

– И в кого он такой? – спрашивала у мамы, а та улыбалась!

– Да в тебя, Ленка, ну просто вылитый!

Когда родители разводились, Ваня совсем сорвался с катушек («с котурнов», как шутил в своё время Миша Зайцев, поклонник Античности) – и Комарова, не выдержав, залепила ему однажды пощёчину, а потом оба ревели и обнимались, вытирая друг другу слёзы.

Мама сказала: давай-ка, Ленка, съезди куда-нибудь отдохнуть. Одна. А мы с Наташкой твоего гаврика возьмём к себе на воспитание. И тут как раз появилась та Ира, богатая клиентка с недвижимостью во всех уголках мира. Так она была довольна комаровской работой, что не знала, чем отблагодарить.

– Я же не бесплатно, – вякнула Комарова, но Ира сказала: так вроде бы все не бесплатно, но не все так качественно и быстро!

Сайт ей Комарова действительно сделала очень крутой, но она всем делала очень крутые сайты – и далеко не каждый стремился дать ей за это что-то сверху. Ну, там, конфеты, шампанское. Духи один раз принесли – французские, но просроченные.

Скорее всего, Ира прониклась к Комаровой какой-то человеческой симпатией помимо прочего – у женщин иногда так бывает. Подруг у Иры, судя по всему, не было – только работа и недвижимость по всему миру. Тоже, кстати, неплохо.

И вот у Комаровой в кармане – ключи от квартиры в Баден-Бадене, в сумке – распечатанный билет на «Люфтганзу», она тогда ещё летала из Екатеринбурга, в паспорте – виза, а в голове – сумбур вместо музыки, притом что и музыки там давно уже не звучало. Так, тренькало что-то. Периодически.

Прилетела во Франкфурт, купила, как ей объяснила Ира, билет на поезд, доехала до Баден-Бадена. Шла с чемоданчиком в горку по нужной улице и чувствовала, как расправляются, раскрываются лёгкие – точно крылья! Даже курить не хотелось, но она всё равно, конечно, покурила.

Ира ещё дома ей сказала, что надо сходить в Курхаус, центр водолечения и обязательно в казино. А потом, когда Комарова уже ждала посадки в Кольцове, позвонила добавить: в казино пускают исключительно в туфлях!

У Комаровой с собой были только кеды – в цветочках, красивые, но всё равно кеды, никого не обманешь. Туфли она носила в девяностых, да- же в хлебный магазин ходила на каблуках.

Придётся покупать.

Казино в Баден-Бадене – историческое, в нём кто-то из русских классиков проиграл приданое жены. Достоевский, кажется. Комарова по русскому и литературе всегда хорошо училась, ей, в общем, всё одинаково легко давалось, но математику она любила сильнее, поэтому и стала программистом, а потом веб-дизайнером. В последние годы читала, конечно, не очень много, за новинками не следила и, когда разговор заходил о книгах, тут же переводила его на другие темы. Но Достоевского всё-таки вспомнила.

Купила туфли в первый же день, нашла магазин с распродажей. Бежевые, на каблуке-рюмочке – потом маме отдаст. Платья с собой тоже не было, но ещё и платье покупать – так она вообще разорится.

Залезла в хозяйский шкаф, нашла там симпатичное платьице, цвет фуксия; померила – в самый раз!

Подлецу всё к лицу, как выражается Олька Меньшикова.

Баден-Баден был тихий городок, на улицах вечерами почти никого – прямо как сейчас в Екатеринбурге, вздохнула Комарова. Но здесь злой вирус разогнал людей по домам, а там все под вечер стекались в казино – играть, ну или смотреть, как другие играют.

Идти было метров триста, не больше, но она умудрилась натереть левую ногу новой туфлей. Ещё врут, что кожа, бессовестные!