Кацап

За время пребывания в колонии (как в качестве вольнонаёмного, так и позднее, уже будучи осужденным) ему довелось выслушать множество отзывов о Сталине. Высказывались обычно те, кому лично довелось хлебнуть горя от приближённых к власти чинов. В основном это были политические. Обиженные властью и лишённые свободы они не подбирали выражений для характеристики Сталина. Говорили, что думали. Разумеется, в разговорах между собой, и никак не в присутствии лагерного начальства. У каждого заключённого была своя трагедия, которая так или иначе была связана с правящим режимом. Чаще всего уши Кацапова улавливали слова «тирания», «коварство», «властолюбие», «мстительность» и подобные высказывания.

Много лет жизнь Александра протекала вне политических событий в стране, он не являлся их участником, поэтому никогда не задумывался, кто и как правит страной. Ему было совершенно безразлично. Сначала служба в армии, потом геологоразведка, затем работа в колонии и война с Японией, и, наконец, пять лет заключения.

Негативное мнение о власти начало складываться лишь в колонии, где ему пришлось выживать, и укрепилось потом, когда вышел на свободу и повстречал Василису. Но никогда и ни с кем он не делился своими мыслями, держал своё мнение в себе и молчал.

– Вот теперь всё пойдёт по-другому, – сказал Александр несмышлёному сыну с неожиданным для себя облегчением. – Должно пойти по-другому. Обязательно. Ты не будешь изгоем, как твои родители. Понимаешь меня, малыш?

– Угу, – кивнул Мишка и улыбнулся во весь рот.

– Ты должен быть хозяином жизни, а не случайным гостем в ней, – дополнил своё заявление Александр, ставя сынишку на ноги. – Уловил?

– Угу, – послушно повторил сын и направился к куче опилок. Его интересовали замысловатые щепки, вышедшие из-под топора отца, которые служили ему вместо деталей детского конструктора.

В свои неполных два года он ещё не понимал, что такое жизнь и каков груз этой жизни ляжет на его плечи.

Глава 16

А жизнь, между тем, не торопилась оправдать надежды Кацапова на крутые изменения. Дни проходили, похожие друг на друга – длинные, напряжённые, безрадостные… Александр шагал по жизни, спотыкаясь на ухабах, и никогда не знал, какие неприятности таятся за поворотом.

Семья, по сути, нищенствовала. Мизерной зарплаты жестянщика сплавной конторы едва хватало на пропитание. Александр хватался за любую работу ради дополнительной копейки в семейном бюджете. Навыки, приобретённые им в колонии, где он занимался изготовлением ширпотреба, позволяли быть востребованным у разной категории людей.

На основной работе он лишь числился жестянщиком, но фактически трудился разнорабочим. Дважды пытался сменить место работы, но оба раза возвращался назад. Зарплата была сдельной, однако месячный заработок, почему-то, оказывался лишь на несколько рублей выше прежнего. Хрен оказывался ничуть не слаще редьки.

Четыре класса церковно-приходской школы и пять лет колонии строгого режима оценивались кадровиками одинаково на всех предприятиях города. После второй попытки ухода из сплавной конторы, он вновь вернулся на прежнее место, где была аккордная система труда. Повременная, не сдельная. Мастер выдавал такое задание, которое нормировать было невозможно. Можно было выполнять его месяц, а можно было справиться и за пару недель. Главное, Александр в такие периоды был предоставлен сам себе и никем не контролировался. И работа в течение года была предсказуемой. Летом чинил кровлю жилых домов, потом уходил в тайгу на заготовку мха для строительства жилья. Осенью, когда берёзы сбрасывали листву, его отправляли в лес вязать мётлы. И всё это он делал в одиночку.

Зимой работал в мастерской – изготавливал или чинил инвентарь, паял, лудил, ковал. За пределами рабочего дня шабашничал. Его знали во всей ближайшей округе. К нему приезжали председатели из соседних деревень, просили перекрыть железную кровлю на коровниках, клубах и других зданиях колхозов. Обращались и частники – он никому не отказывал, трудился по вечерам и по выходным.

И всё равно денег не хватало. Василиса не работала – сидела с тремя детьми, поскольку в посёлке не было детского учреждения.

А тут ещё и собственная матушка приподнесла сюрприз. Она подала в суд на выплату алиментов с сыновей, заявив, что они не помогают ей, а она немощная, не способна трудиться и вынуждена голодать. По решению суда Александру пришлось отдавать матери с получки ежемесячно по десять рублей. Это пятая часть его зарплаты! Негодованию Кацапова не было предела. После решения суда с ним случился сердечный приступ, и врач настаивал на госпитализации.

Мать открыто издевалась над ним. Когда умер от туберкулёза Егор – младший брат Александра – она продала дом и уехала к дочери в Пермь. Жила там десять лет, потом зятя отправили служить в Германию, и она объявилась у Александра.

– Буду теперь жить у тебя, Сано, – сказала она, появившись с котомкой за спиной на пороге его дома. – Нет у меня другого жилья.