Казачество и власть накануне Великих реформ Александра II. Конец 1850-х – начало 1860-х гг.

В непосредственном оперативном управлении Военного министерства находились только Донское и Астраханское¹⁶⁵ войска. Остальные войска и иррегулярные части подчинялись еще и представителям имперской власти на местах. Иначе говоря, Военному министерству приходилось при разработке тех или иных решений по Управлению иррегулярных войск согласовывать свою позицию с генерал-губернаторами и командирами отдельных корпусов, в ведении которых находились казачьи войска. Властные структуры войскового, окружного и станичного уровней, принципы формирования казачьего чиновного корпуса и его функциональные обязанности, сложившиеся непосредственно в войсках к середине XIX века, в целом копировали аналогичные донские институты, действующие на основе известного «Положения об управлении Донским войском» 1835 года. Специфика того или иного войска накладывала свой отпечаток на местную административную практику¹⁶⁶, но это имело отношение скорее к деталям, а не к принципиальным вопросам

¹⁶⁷.

ОРГАНЫ ВЫСШЕГО УПРАВЛЕНИЯ КАЗАЧЬИМИ (ИРРЕГУЛЯРНЫМИ) ВОЙСКАМИ

Наряду с органами власти, действующими на постоянной основе и в правовом регламенте, имелись и символические институты управления казачьими войсками. Среди них наиболее важным являлся институт «Атамана всех казачьих войск и Шефа Донского атаманского полка». Это звание с 1827 года получал каждый наследник русского престола. В учреждении «Атамана всех казачьих войск», на наш взгляд, прослеживаются последствия декабристского восстания и желание Николая I укрепить свои личные связи с сохранившей верность казачьей военной силой. Однако для монархии функциональные обязанности «атамана всех казачьих войск», которые не получили четкого определения¹⁶⁸, не были приоритетными. Гораздо б

ольшее значение приобретала церемониальная практика, формирующаяся вокруг атамана-наследника и «работающая» на укрепление «мифа о царе и казаке»¹⁶⁹. Представление членов императорской фамилии о казачестве формировалось преимущественно за счет этой практики. Образ казачества у таких лиц также складывался от повседневного соприкосновения с казачьими гвардейскими частями, несущими службу в столице и при дворе, в ходе поездок династических особ по империи в/через казачьи земли и пр.

Чиновники Военного министерства и Управления иррегулярных войск черпали свои знания о казачестве в основном из статистических отчетов, ежегодно направляемых в ведомство местными казачьими властями. Их обработка вменялась в обязанность Военного министерства еще с 1830-х годов, так как статистические сведения были признаны способом «точного познания действительной силы, войск иррегулярных»¹⁷⁰

.

С 1858 года начинается история официальной публикации «Всеподданнейших отчетов о действиях Военного министерства», которые в обязательном порядке содержали раздел «Иррегулярные войска» со статистическими материалами. Структура отчетов менялась дважды на рубеже 1850– 1860-х годов. Отчет за 1859 год был самый краткий, и в упомянутый раздел вошли не все сведения о казачьих войсках. Каждый отчет имел приложения, в них в табличной форме приводились данные о количестве населения на казачьих территориях, о строевом составе, о наличии удобных и неудобных земель и т. д. Отчет за 1862 год, первый полноценный год нахождения Д.А. Милютина в должности военного министра, уже имел другую более сложную структуру – в его основной части указывалась общая информация об иррегулярных войсках, а в приложение теперь перемещался полноценный доклад Управления иррегулярных войск с обширными табличными пояснениями. Объем интересующего нас раздела из года в год рос, но в целом главные его темы были неизменными. С 1860 года в отчетах начинают упоминаться суммы, потраченные в год на содержание управления: 1860 – около 64 тыс.; 1861 – около 68 тыс.; 1862 – около 73 тыс. рублей.

Итак, к 1859 году в ведении Управления иррегулярных войск находилось «12 больших населений, носящих название и имеющих состав и организацию войск, 5 меньших казачьих населений, сформированных в составе полков и батальонов, и, наконец, 6 отдельных частей, имеющих только строевой состав». К «большим населениям» относились войска – Донское, Черноморское, Кавказское линейное, Оренбургское, Уральское, Новороссийское (до 1856 года Дунайское), Азовское, Астраханское, Сибирское линейное, Забайкальское, Амурское, Башкирское. «Меньшими населениями» числились – Тобольский пеший батальон, Тобольский, Иркутский и Енисейский конные полки, Балаклавский Греческий батальон. Наконец, имели только строевой состав – лейб-гвардии Кавказский эскадрон Собственного его величества конвоя, Образцовый Казачий конно-артиллерийский дивизион, Дагестанский конно-иррегулярный полк, Грузинская дружина, Анапско-Горский полуэскадрон и лейб-гвардии Крымско-Татарский эскадрон¹⁷¹.