Казаки

На другой день, 20-го ноября, в гетманском дворе собрали раду. Туда сошлись только полковники и сотники. Беневский проговорил речь, объявил, что козачество снова возвращается под власть законного короля, именем королевским уничтожал все распоряжения, сделанные по воле московского правительства, и, не задавая вопроса об избра'-нии, прямо от имени короля вручил булаву Хмельницкому.

Стоявшие на”раде не смели противоречить, потому что не имели повода. Юрий прежде был избран ими, не слагал с себя достоинства, как того некоторые хотели, а потому не было повода протестовать против поступка Беневского. Но не прошло дня, как до ушей Беневского начало долетать, что простые козаки волнуются.- Они кричали: «Раду собрали в избе; там были одни старшие; это против извечных обычаев; войска не допускают в раду. Старшие замышляют что-то п^нвное войску». •

Беневский вспомнил несчастный исход гадячской комиссии, после которой простые козаки побили знатных людей, думая, что эти люди действуют вопреки желан^ всей черни. Чтобы этого не повторилось, Беневский нашел, ^го нужно составить «черную» раду; пусть такого состава рада дримет договор с поляками, и, сверх того, еще нужно объ-зать все казачество присягою. Он сказал об этом Хмельницкому и полковникам.

И гетман, и полков ники восстали против этого. — «Да будет известно вашей милости, — сказал Х-мельилцкий, что если теперь созвать черную раду, когда в Корсуне яр- марка и много народа, так и меня, и полковников, и всю старшину, и вашу милость, пан воевода, чернь погубит». ‘"

— Я надеюсь на Бога, — говорил Беневский, — и уверен, что ваш страх напрасен. Если же не~ будет черной рады, то ничего не сделается.

Хмельницкий хотел было вооружиться против этого своею гетманскою властью, но Беневский напомнил ему:

— А, забыл, ваша милость, что обещал меня во всем слушать.

Хмельницкий повиновался, досадовал на самого себя и вновь показал слабость характера; и прежде он просил Бе-невского давать ему советы; и теперь, попытавшись было поставить на своем, снова обещался во всем поступать по советам королевского комиссара. Не только козацкие начальники, самые поляки, бывшие тогда с Беневским, возражали против намерения собрать черную раду. Беневский настоял на своем, и 21-го ноября, в воскресенье, по сделанному Хмельницким оглашению, собрана черная рада на Корсунской площади, перед соборною церковью св. Спаса. Хмельницкий не пошел туда сам. Полковники собрались около него и также не хотели идти. Пусть, говорили они, Беневский идет туда сам, когда он ее собрал. Пусть попробует, что ему скажет чернь. Они скрывали от Беневского, что намерены не ходить на раду, и послали к нему известить, что рада собрана, и козаки ожидают королевского комиссара. .

Беневский, квартировавший далеко от площади, приехал на раду в уверенности, что найдет там и гетмана, и старшину, но не нашел никого.

. Козаки, по обыкновению, стали в круг. Увидев Беневского, его ввели в круг и посадили на скамью. Все оказывали ему знаки уважения.

— Где паи гетман? — спросил прежде всего Беневский.

— Ваша милость на королевском месте; когда велишь послать за ним; он должен прийти.

Беневский послал за Хмельницким. Он прибыл. Пришли вместе с ним и полковники. Сняв шапку, гетман кланялся на все стороны, вступил в круг, положил на землю шапку, а на нее булаву, и сказал, что снимает с себя гетманство. Потом он объявил: — По Божией воле и по вашему желанию, вы обратились к нашему. прироженому государю. Теперь, чтобы не оставались у вас московские порядки, то его величество король прислал к нам комиссара своего, учинить между вами иной порядок.

. Беневский произнес длинную речь, восхвалял великодушие короля, порицал «москалей», и окончил объявлением всеобщей амнистии от имени короля и Речи Посполитой.

. Козаки крикнули: «Слава Богу и королю нашему милостивому! Вся эта беда сложилась у нас от старших; они для своего лакомства обманывали нас. Мы теперь будем верны королю его милости, и хоть бы сам батько стал бунтовать, так и батька убьем>>. '

Беневский объявил, что все, устроенное московским государем, уничтожается; его милость король назначает вновь начальство Войску и жалует в звание гетмана Хмельницкого. Беневский поднял с земли булаву и вручил ее Хмельницкому. Тут же в звании обозного он утвердил Носача и дал ему другую булаву, принадлежащую достоинст- -ву обозного. -

Козаки с радостными восклицаниями приняли Хмельницкого.

— Теперь, — сказал Беневский, — принесем благодарность Богу, пойдем в церковь, и там пусть войско все присягнет на верность его величеству королю.

— Все пойдем присягать, — кричали козаки. -

Все пошли в церковь.

Протопоп Мужиловский прежде всего произнес проповедь, а потом перед евангелием, лежащим на налое, поставленном посреди церкви, козаки присягали, повторяя слова, которые громко произносил писарь (dictante notario). Они отрекались от московского государя и клялись в верности польскому королю.