Казаки

«Ты человек мудрый, — сказал ему господарь, — ты сам видишь и разумеешь, что Ивону невозможно удержаться. на господарстве; он разгневал Селима, разбил его войско и заплатит за то, во что бы то ни стало, собственной головой, а господарство Молдавии достанется иному. Пока еще есть время приобрести себе расположение Селима услугами. Легко начать войну, а трудно вести ее, и та же _сила недостаточна в конце войны, какая была достаточна в начале; начать можно как-нибудь, а окончить надобно непременно победой. Следует нам вступить в братство и дружбу: это лучше, чем воевать. Правда, Ивон рассыпает богатства, да не следует верного отметать для неверного. Ты уже получил 30 000 червонцев, скоро получишь более; наконец, если хочешь дружеского совета, то не должно тебе соединять своих добрых обстоятельств с дурными обстоятельствами Ивона. Позволь свободно перейти за Дунай туркам, которых Селим посылает в огромном числе в Молдавию, чтобы поймать Ивона. Если этот край будет завоеван, то ты тогда получишь величайшие почести; теперь нужно только, чтобы переход через Дунай был скрыт до времени от Ивана; когда перейдем Дунай, тогда уже легко будет поймать мятежника, истребить его полчища и в один час отмстить за прежние наши поражения».

Чарнавич, упоенный обещаниями, принял условия, воротившись на левый берег Дуная, снял караулы с берега и оставил туркам свободную переправу.

Об этом свидании Чарнавича рассказывает один Горецкий; Фредро не упоминает о нем, а говорит, что Чарнавича искусили на предательство турецкие послы, заплатили 30 000 червонцев и обещали дать вдвое после переправы.

Когда турецкие силы переправились через Дунай, Чарнавич отправился к Ивону с тем, чтобы заманить в погибель. Он известил его, что никак не мог преградить неприятелю путь через Дунай; но силы его еще пока могут быть сокрушены, если Ивон поспешит со всем войском. Горецкий говорит, что Чарнавич известил Ивона, будто турков всего до 12 000, а Фредро говорит, что он назначил их число в 30 000.

Немедленно войско было собрано; Иван с 'молдаванами и казаками 9 июня 1574 года стоял за три мняи от турецкого обоза и приказал окапываться шанцами. Господарь объявил, что все должны на завтрашний день ожидать битвы. Какое-то грустное предчувствие распространилось в обозе. Самые козаки, столь отважные, начали задумываться . Собравшись у Свирговского, сотники начали рассуждать о настоящем положении дел. «Волохи часто продавали свое отечество, — говорили казаки. — Волохи по_ природе изменчивы, Иеремия подозрителен. Малый окоп может быть , достаточен для того, чтобы удерживать неприятелей; не удивительно ли, что высокие берега быстрой и широкой реки не были достаточной преградой для них?»

«Mbj готовы сражаться, не заботясь о жизни, — говорили другие старшины, — но нельзя идти на явную гибель, когда видим дурные распоряжения; непонятно, почему Ивон доверил такое важное дело Иеремии Чарнавичу и не придал ему товарища, который бы мог быть и советником, и вместе с тем стражем и свидетелем верности».

Они отправились толпою в шатер господаря. - -

«Достопочтенный господарь! — сказал Свирговский. — До сих пор мы были тебе верны и вместе с тобою сражались против свирепого неприятеля; ты сам знаешь, где _и чего мы заслужили. Теперь опять готовы сражаться за тебя до последней капли крови, и враг только по нашим трупам может взойти в Молдавию. Но мы видим необходимость исследовать и обсудить наше положение; бросившись в сечу, не зная ни числа, ни планов неприятеля, мы можем попасть в такую засаду, где нас истребят, как стадо скотов. Итак, объясни нам, как' ты думаешь сражаться с врагом».

<<0, мужественные рыцари, милейшие мне более собственной жизни, — сказал Ивон, — знаю я доблесть вашу, помню ваши поступки в продолжение всей войны. Никогда не ввергну я вас на погибель неприятелю и не позволю торжествовать неприятельским замыслам. Недалеко отсюда стоит Чарнавич: он встретил врага и изведал все его намерения. Я никому не мог столь охотно доверить этого важного дела, как тому, который оказывал мне верность в самых труднейших обстоятельствах жизни, был товарищем моего изгнания и скитальчества. Он сам донес мне, что турков не более 15 000, да если бы их было и 30 000, то мы можем ополчиться на них с Божией помощью».

«Я советую тебе, господарь, — сказал Свирговский, — пока удерживать войско на одном месте, а мы, козаки, отправимся на неприятеля, поймаем кого-нибудь из их обоза и узнаем достоверно о числе и планах турков».

Ивон согласился и дал им шесть тысяч молдаванской конницы.

Они наткнулись на шесть тысяч отборной турецкой конницы, содержавшей передовой караул. Козаки и молдаване вступили с ними в битву и разогнали. К несчастию, в руки их попался только один пленник, и тот был смертельно изранен. Он уверял их, что турков ничтожное число, и тотчас испустил дыхание. Козаки поняли, что он солгал.