Казаки

широкий путь. Смотри, все сады да цветы прекрасные, благоухающие и дорога какая гладкая, и по дороге все столы стоят, а за столами все бражники и пьяницы сидят, а перед ними человек с балалайкою в руках, заломивши набекрень шапку, трепака отплясывает. А вон дале — баня, а в ней парятся мужчина с женщиною, значит, прелюбодеяние, — а дале, вон смотри, муж с женою и семьею обедает, люди богатые в одеждах испещренных, в мехах дорогих, а на столах у них кубки и достаканы и братины все серебряные, а через двери к ним нищий старец руку протягивает, а они на него не смотрят. Видишь, все эти по широкому пути идут, и те, что в законном супружестве пребывают в довольствии и счастьи, мало к бедной братии милостивы, оттого что сами горя не знают, и они на широком пути вместе с пьяницами и любодей-цами! А смотри, куда этот широкий путь приводит их. К мостику, а мостик тоненек, словно жердочка, а под мостом бездна, в ней же гады многочисленные, драконы, змеи, крокодилы, скорпии... Вон один грешник упал с тою мостика да прямо в пасть крокодилу! Вот он широкий-то путь! А мы, грешные, бесчувственные, живучи в сем суетном мире, не помышляем о том, что может нас ожидать на том свете! О Господи Боже! Господи Боже! Аше бы мы чаще имели в памяти последний час наш смертный, меньше бы, чай, грешили в нашем житии. Так вот, почтеннейший и возлюбленнейший приятель мой, иногда бы мне и хотелось жениться, да боюсь, чтоб не стать на приятный и широкий путь жизненный, а одинокое житие хотя. неприятно и терпишь, зато помнишь, что в терпении наше спасение, и тем утешаешься. .

Борковский на это сказал:

Тимофей Васильевич! Брачное житие благословенно Богом и не может повести в ад, хиба человек станет неправдою жить; так то уже будет ему кара за другие грихи, а не за брачное житие, еже нисколько несть гриховно.

Воевода повел глаза в другую сторону, приподнял вверх голову и вздохнул.

■ Борковский начал речь о другом.

— Без нас, — сказал он, — тут произошло дывне дило. В той день, як мы выступалы в поход, винчалы у Св. Спаса нашого казака Молявку-Многопиняжного, и мы с твоею мылостию вкупи у церкви тоди булы. У той же вечир як мы выйшлы, ухоплено молоду в потайныку, що до Стрыж-ня з города проробленный, там знайшлы еи видра и коромысло, а еи самои не знайшлы и доси нема. Кажуть бы твоя мылость посылав отшуковать еи, чи где не обретеся слид погибшои?

' — Правда, — сказал Чоглоков, — ко мне приходил отец ее и по его прошению посылал я стрельцов разыскивать. Нигде не найдено ее. А вот потом получил я такое известие от своего приказчика, что мой холоп Васька Оглобля, отпросившийся у меня из Чернигова в мою вотчину, привез туда малороссийскую девку и хочет на ней жениться. Я написал, что позволяю, и спросил, кто такая эта девка? Вчера прислали мне известие, из него ^ же я узнал, что это та самая девка, что здесь искали. Они уже повенчались, по их обоюдному желанию и по моему дозволению. Анна Кусовна называется эта девка, не так ли?

— Вона! — сказал огорошенный полковник. — Да як же их там повинчалы, колы вона вже повинчана з другим тут в Черныгови?

— Этого я не знаю, — отвечал воевода. — Только я такую бумагу получил и выпись об их венчании от священника. Но и то правду надобно сказать: такой брак, что здесь был, не по закону совершился, — в Петров пост!

— Архиепископ розришив, — сказал Борковский.

— Не смеет архиепископ того разрешать, — сказал воевода. — Как пойдет из-за этого, Боже сохрани, дело, 'и дознается святейший патриарх со всем священным собором, не пахвалят за то вашего архиепископа. Знаешь ли, Никон патриарх не в версту архиепископу Лазарю, а и с того сан сняли вселенские патриархи. Как бы с вашим архиепископом того же не случилось!

— У нас, — говорил Борковский, — вид прадидив так ведеться, що в посты забороняеться вступление у малжен-ське сожытие, а не винчаньне, и владыка може розришиты обрядок хоч и в пист, абы тильки в малженське житьтя не вступалы до конця посту. '

— Много вы прожили под лядским владычеством и много латинского блядословия к вам перешло, — сказал Чоглоков: — Теперь, как вы поступили под державу царей православных, надобно такие плевелы Из церкви Божией исторгать. Ваш архиепископ Лазарь добре то знает! Занем же так поступает?

— Это уже дило не наше, а духовное, — возразил полковник: — может быть, архиепископу Лазарю не годылось того тепер розришать, но когда оная жона здесь з одным уже повинчана, не годылось ее перевинчивать з другым!

— Охота вашему козаку жалеть о такой бабенке! — сказал воевода. — Привязалась к другому — туда ей и до-

рога! Она, видно, понимает, что брак их не крепок, когда решилась бежать с чужим человеком и обвенчаться с ним. Твоему казаку бы только еще благодарить Бога, что отвязалась от него сама такая жена.