Каждый день

– Ты там про какой–то сюрприз мне говорил! Надеюсь то, что ты мне дом моего дяди показал и про смерть отца сообщил, не было сюрпризом? – с легкой иронией в голосе спросил я. – Плюс, ты принес мне музыку под названием «Рэп», от которой меня чуть не стошнило! Меня! И стошнило!

– Вот ведь…точно! Я не просто так его притащил! – неожиданно вспомнил что–то Ен, показывая своей рукой на свой завернутый кусок холста.

– Кого, рэп?

Да нет… – иронично отвечает он. – В городе скоро будет конкурс работ по изобразительному искусству, я планирую там участвовать в направлении портрет…

Я опустил глаза полные разочарования, думаю про себя – и что, это и есть сюрприз! Ну, выступит он, ну поймет, что картины рисовать в наше время максимум тянет на похвалу со стороны учителя или мамы, а в худшем случае на клеймо гея. Потому что юноша, рисующий цветочки очень сильно покрыт голубизной, хотя этот термин для меня тоже в новинку.

– Это? Что? Твой сюрприз? – раздраженно спрашиваю я.

– Да нет…я буду писать твой портрет! – с воодушевлением сказал Глен.

– Стоп! Мой…ч-т-о-о-о-о?! Какой к черту потрет…тьфу…портрет!

– А что? В этом году обещали приз, 500 долларов! Пять сотен басков! Дэвид! Это Джек–пот!

– Какой к дьяволу Джек–пот!? Да уж, идеально, деньги поделим пополам… – продолжаю яро иронизировать я.

– Тебе же не нужны деньги? Или ты можешь в магазины ходить?

– Не смешно! Не притворяйся, что ты меня не понял. Повторюсь, какой еще портрет?

– Мне нужен натурщик, кого, в конце концов, рисовать…

– Анну Марию свою рисуй… – перебил Глена я.

– Хорошая шутка, я это запомню. Но мне нужен особенный персонаж, там за креативность дополнительные баллы дают. А тебя гарантированно никто не видел и не увидит. Да ты не переживай, я отлично рисую портреты…увековечим тебя, так сказать, в искусстве.

– Даже не думай, я не собираюсь тебе позировать! Ищи дурака помладше!

– Дэвид, у тебя как будто выбор есть, или мне перестать приходить? Или говорить с тобой перестать?

Меня такие угрозы озадачили. Хотя Глен не самый умный человек, с которым я встречался в жизни, это был хороший ход, ничего сказать даже против, не могу. Оставалось только тихо ворчать, закатывать глаза и ныть сидя на стуле.

– А у меня что, вообще выбора нет? – ною сидя на стуле я.

– Выбор одежды целиком и полностью на тебе… Я тебе доверяю мой друг! – издевательски с сарказмом сказал Глен.

– Да он правда издевается… – думаю про себя.

– Буду писать тебя здесь! Точно! Будешь стоять на фоне пианино! – говорит Глен, поясняя мне свою идею для сюжета будущей картины. – Еще, думаю, будешь в позе Наполеона, как на портретах президентов США или каких–то аристократов…

– А вот и нет… Я все равно не согласен! – я повернулся к Глену спиной и резко, быстрым шагом, направился в угол, делая вид, что мне куда–то надо. Но вскоре, я осознал, что мне идти такой походкой некуда, остановился, развернул голову и продолжил. – Ты можешь угрожать чем угодно! Я только всего видел! Поэтому, твой шантаж неуместен, дорогой мой друг…

Пока у Ена горели глаза от раздражения, я с улыбкой стоял у угла и наблюдал за изменениями настроения юноши, которой что–то тарахтит. Природой его наделило слишком высоким голосом, поэтому его бурчанье напоминало скрипы голосовых связок старой учительницы, которая всю свою жизнь курила. И в самых неожиданных местах я слышал характерные баритональные оттенки.

– Баритональные оттенки? Ч–т–то? Я слишком сильно перечитал книги старика Брауна, уже автоматом выговариваю эти сложные и ненужные термины… – думал про себя.

Пока я ловил себя на мыслях, вокруг меня словно холодом повеяло. И то ли я стал терять зрение, то ли пространство вокруг меня и правда потемнело…

– Доброе утро Дэвид. – до моего слуха дошел очень знакомый приятный бархатный голос. Ангел смерти стоял сзади меня. Я не заметил как громадная фигура с крыльями появилась в каморке.

– Ангел?! Я думал, ты совсем забыл про меня? – оборачиваясь, выкрикнул я.

– В отличие от людей, у нас нет такого качества как «забывание». Вынужден тебя обрадовать, или же расстроить. – Смерть стоял прямо позади Глена, проходя параллельно сквозь него.

– Что это ты веселишься? – мне стало слегка весело при виде застывшего Глена, и я чуть-чуть рассмеялся. Впервые, настоящее хорошее настроение.

– Да просто…он тебя не видит, а я вижу. – отвечаю я.

– Люди не хотят меня видеть, не готовы принять мое существование и до конца это отрицают.  Для них я – что-то отрицательное, что отнимает жизнь. Хотя на практике, они не хотят банально увидеть себя в зеркале.

– Зачем ты пришел?

– Мне не нужен повод, чтобы увидеть старого друга.

– Какой же я тебе друг? Ведь я тебя едва знаю. Мой единственный друг это Глен, вон тот парень, что невольно будет пытать меня живописью…

Ангел усмехнулся и с улыбкой посмотрел на Глена. В его серебряных глазах не было и намека на какое–либо зло, он и правда, был настроен весьма дружелюбно, как званый гость на этом празднике. К слову в одежде он себе не изменял, на нем бы все тот же костюм, только пиджак фрак стал бежевым.