Каждый день

А переспросить успеть я, к сожалению, не успел, когда я повернулся с нужным вопросом, моего темного и молчаливого спутника уже не было. Я остался один, наедине с местными призраками. Зато я прекрасно помню инструкцию, необходимо оказаться в школе до восхода. До того, я смогу, наконец, прогуляться по городу. Посмотрю, каков он, город будущего. Такой же, как его представляли мы? Или же все выглядит иначе…

Знаете в чем плюс, единственный плюс в том, что ты долгое обходился без всякого рода общения и музыки? Концерты учеников и начинающих рокеров не в счет, я нахожу их не совсем интересными, хотя даже среди них можно найти стоящую вещь. Так вот, я отвлекся, плюс в том, что хорошо работает воображение. Вы даже и представить себе не можете, насколько может вырасти уровень твоего воображение. Какие только бредовые идеи оно не воплощает в твоей голове. Об этом, я, разумеется, умолчу, не слишком приятная тема. Но факт остаётся фактом – воображение у меня великолепное.

После того, как многоуважаемый образ смерти меня покинул, я решил с пользой провести оставшееся время. Надо было только время узнать, а для этого я решил отправиться в город.

– Нет… Как–то слишком медленно, я даже успел что–то разглядеть… – вскоре, я обнаружил, что мой прием быстрого появления на нужной точке слегка замедляется.

Вероятно, ночью, за пределами моей тюрьмы, мои "функции" угасают и становятся медленными. Все сводиться к тому, что я становлюсь похожим на живого человека с двумя поправками: меня все еще не видно, и я могу двигать вещи, это точно. Проверил на небольшой палке.

На часах, что стоят в магазине бытовой техники, было 2:35 минут. Времени еще предостаточно, и я поймал себя на мысли – пойду, осмотрюсь. А город не сильно изменился, изменился лишь его дизайн и техника вокруг. Появились новомодные машины, но мне кажется, папин кадиллак был куда роскошнее, а при описании этих овальных и сплюснутых ванн точно нельзя использовать слово "фешенебельно". Зато бытовая техника поражала, и картинки на товарах, они более прорисованы. Кинотеатр изменился, а церковь Святого Петра так и стоит на своем месте, даже еще чище стала. Но самое интересное, это особняк Хейли, тот самый, про который мне Глен рассказывал.

– Никто, думаю не будет против, если я осмотрюсь. – сказал сам себе, когда вошел в дом своей семьи.

Про это поместье можно смело сказать, не дом, а дворец. Бывшая плантация основателя города прекрасно подошла под дорогую и роскошную резиденцию богатой семьи. Повсюду предметы роскоши, куча бесполезной ерунды, которая, думаю и моему дяде то не нужна, но это как дань традиции богачей. А вот некоторые вещи явно были из старого дома моего отца, включая фортепиано. И самое трогательное, что я смог обнаружить – семейные фотографии. Все вещи, связанные с одной большой семьей Хейли удостоились своих почетных мест в кабинете дяди Луи, включая даже мой снимок, стоящий под гитарой, висящей на стене. Поразительно, на этом снимке мне лет двенадцать, а я этот момент помню, словно он был вчера. Фотография сильно выцвела, но вполне хорошо выглядит. Рядом стоит мой престарелый отец, он на фото рядом с братом, правда Луи улыбается, а папа был крайне грустным, хоть и пытался выставить улыбку. Пыли очень много, давно его тут не было.

– Эх дядя, как же ты давно здесь не появлялся… Здесь надо убраться, пыль даже на книгах… Кошмар! – говорю про себя я, пока осматриваю вещи в семейном поместье.

После осмотра домика своего дяди, я решил посмотреть, где похоронен отец. Одновременно, я был в бывшем доме родителей. Музей получился неплохой, однако, между нами, из такого помещения получился бы отличный мотель, раз уж передали дом в фонд города. Отдельным экспонатом был стеллаж с изображениями моих родителей и историей Хейли–шоп, как–никак, главная достопримечательность города, после особняка Холланея–Хейли и старой разрушенной мельницы у озера. Если так подумать, не очень–то у нас интересная история.

Кладбище было недалеко, я добрался довольно быстро пришел на место. Рядом с моим нелепым, абсолютно безвкусным камнем, был камень и отца. На нем было написано «Любящему мужу, отцу и дорогому брату. Итан Лоуренс Хейли» и даты его жизни – 1921–1995. Ну а я, с нелепыми датами – 1943–1960, паршивые даты жизни и даже ничего не смог сделать. Сам на себя зол, а сейчас еще хуже стало, стал еще больше ненавидеть себя. Волосы бы на себе рвал бы, если бы мог, а пока что, просто стою и смотрю на собственный идиотизм. Невероятно противно и обидно осознавать то, что всего этого не было бы.